— Трест имеет свое слабое место, — сказал Джефф Питере.
— Это напоминает мне, — сказал я, — бессмысленные изречения вроде: «Почему существует на свете полисмен?»
— Ну нет, — сказал Джефф. — Между полисменом и трестом нет ничего общего. То, что я сказал, — это эпиграмма… ось… или, так сказать, квинтэссенция… А значит она, что трест и похож и не похож на яйцо. Когда хочешь раскокать яйцо, бьешь его снаружи. А трест можно разбить лишь изнутри. Сиди на нем и жди, когда птенчик разнесет всю скорлупу. Поглядите, какой выводок новоиспеченных колледжей и библиотек щебечет и чирикает по всей стране.
Система российского высшего образования сама виновата в том, что имеет сейчас на выходе. Как тот птенец, раскокала себя изнутри. Сейчас, поддавшись тенденции всеобщей инфантильности, вузы де факто являются продолжением системы детских садов и школ, куда внезапно помолодевшие родители сдают своих великовозрастных инфантов. Система, поделившись нефтедолларами и кусочком выездной свободы, сделала доступной для значительной части россиян, родившихся в 50-60-е года прошлого века, ту радость жизни, которой они были лишены в совковой молодости. И они, натурально, решили наверстать упущенное, разъезжая по Турциям и Таям. Да и в своем городе 45-55 летние дяденьки и тетеньки (особенно дяденьки) вполне себе не дураки окунуться в пучину светских удовольствий.
А что дети? Дети попали в ту же привычную среду, в которой они взращивались с 4 лет, где за них уже все решено, где мерой работы считают усталость и посещаемость.Вуз из храма науки превратился в место для тусовки, где оценки выставляют либо за деньги, либо за то, что у тебя знакомое лицо, и ты можешь назвать имя и фамилию преподавателя. Еще можно прослыть талантливым гением, это очень просто: у каждого вуза есть собственная лига КВН, есть своя самодеятельность, есть, прости господи, университетские газеты. Спасибо Александру Васильевичу Маслякову, он вбил гвоздей в гроб высшего образования не меньше, чем Фурсенко и его предшественники.
Система советского образования была очень хороша. Ее проблема была только в том, что она была хороша исключительно для СССР. Люди с фундаментальным образованием решали задачи оборонки, а с гуманитарным - задачи агитации и пропаганды. По сути, она копировала систему феодального университета: либо изобретай порох и лекарства, либо объясняй, почему Б-г всеблаг, всеведущ и всемогущ. С трудом выбравшись на рыночные рельсы, система образования превратилась в институт благородных девиц - копию первых буржуазных вузов. Но проблема-то в том, что, переходя на западные стандарты образования, мы опять попадаем в ту же ловушку. Потому что западные педагоги точно так же говорят о кризисе образования, только он у них другой, свой. Они выстроили прекрасную систему профессиональной подготовки для капиталистической системы, но в нынешнем информационном обществе эта система трещит по швам. Новые престижные професси с миллиардными оборотами появляются раньше, чем система образования успевает на них реагировать. Ну а мы, вводя ЕГЭ и бакалавро-магистерскую систему, пытаемся надеть штаны, которые стали малыми западной цивилизации.
Собственно, уже давно очевидно, что ВО в качестве системы изготовления человека как набора функций для обслуживания того или иного типа промышлености в стране уже себя исчерпала, причем, в первую очередь в странах, где с промышленностью уже давно все в порядке. Давно очевидно, что для того, чтобы работать во многих профессиях, ВО не нужно. Причем, я даже не имею ввиду завод, где качественное среднеспециальное образование обязательно. Чтобы быть программистом или веб-дизайнером, тоже не нужно пять лет протирать штаны в вузе. Однако системных сдвигов, думается мне, я на своем веку если и увижу, то очень нескоро. А теперь просто на подумать, особенно родителям. Дети, которые в этом сентябре пойдут в школу, окончат ее в 2021-ом. Каким будет мир, что будет в нем ценно, сейчас не может предугадать никто. Т.е. никто вообще. Может быть, ВО и должно этим заниматься - готовить людей, которые умеют ориентироваться в среде, которую не может предугадать никто.
+22
