+3
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли /
геополитика
katehon
А.Чубайс: Приватизация вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу — остановить коммунизм
- 4 комментария
katehonЗачем сокращать боеголовки
- 12 комментариев
katehonАмериканцы создают оружие
katehonПАСЕ заверила всех, что Голодомора не было
ПАСЕ заверила всех, что Голодомора не было В затянувшемся вопросе о признании факта голодомора в Украине поставлена точка. Свое решающее слово сказала Парламентская ассамблея Совета Европы. Большинством голосов она отказалась признать голод в СССР в 1930-х годах геноцидом украинского народа. За отмену внесения соответствующих поправок проголосовало 55 парламентариев, против — 21. Сообщается, что в ближайшее время будет принята резолюцию по этому вопросу.
Этот вопрос о признании голода в СССР геноцидом, напомним, был поднят бывшим президентом Виктором Ющенко. По его инициативе рассмотрением этого вопроса занялась Парламентская ассамблея Совета Европы.
- 2 комментария
katehonМир Спайкмена
Автор этого текста - Фрэнсис Семпа - cовременный американский геополитик, юрист и специалист по вопросам безопасности. Хотя выводы и заключение Спайкмена несколько и устарели на текущий момент, тем не менее, они свидетельствуют о чрезвычайно широком понимании им стратегических вопросов..
До нападения японцев на Перл-Харбор в декабре 1941 года, американцы и их лидеры обсуждали какую роль, если таковая имелась, Соединенные Штаты должны играть в том, что в последствии было принято называть "отдаленными" европейскими и азиатскими конфликтами. Аналогично, в конце Второй мировой войны, американцы обсуждали - должны ли они и в какой степени принимать участие в формировании послевоенного международного порядка. В первом случае, Соединенные Штаты мобилизовали свою промышленную мощь и людские ресурсы для ведения тотальной войны в Европе, Азии, Северной Африке, а также в мировом океане, чтобы помочь победить фашистскую Германию, Италию и императорскую Японию. В последнем случае, Соединенные Штаты постепенно взяли на себя лидерство в 45-летних глобальных усилиях по сдерживанию и, в конечном итоге, ликвидации советской империи.
Оба этих случая внешней политики США на основе реалистичной геополитической привязки были блестяще проанализированы и объяснены в двух статьях и двух книгах голландско-американского профессора Йельского университета по имени Николас Спайкмен. Эти произведения заработали для Спайкмена видное и прочное место в области геополитической мысли наряду с такими интеллектуальными тяжеловесами как американский военно-морской стратег и историк Альфред Тэйер Мэхэн, и великий британский географ и государственный деятель сэр Хэлфорд Маккиндер.ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...В то время, когда он написал вышеупомянутые статьи и книги, Спайкмен был (стерлинговым) профессором международных отношений в Йельском университете, где в 1935 году был основан Институт (колледж) Международных Исследований. Он преподавал в Йельском университете до своей безвременной кончины в возрасте 49 лет в 1943 году. До своей работы в области международных отношений и геополитики, Спайкмен был более известен за его новаторскую работу по изучению социологических теорий Георга Зиммеля.1
Согласно свидетельствам Фредерика С. Данна, друга и коллеги Спайкмена в Йельском университете, который позднее руководил Институтом Международных Исследований, Спайкмен понял, что политика США в области национальной безопасности в середине-конце 1930-х в ущерб себе "игнорировала географический фактор". "Чем больше он изучал положение этой страны по отношению к остальному миру", объяснял Данн, "тем больше он убеждался, что наша политика безопасности была нереалистичной и неадекватной". Согласно Данну, Спайкмен понял, что "ранние геополитики … обнаружили многие факты, которые наши управляющие органы игнорируют".2 Это понимание привело к тому, что первоначально Спайкмен написал две большие статьи в 1938 г. и 1939 г. в Американских Обзорах по Политологии (The American Political Science Review) о соотношении географии и внешней политики.
Спайкмен написал эти статьи в то время, когда Япония с начала 1930-ых вела войну на азиатском материке, Германия и советская Россия вмешались на противоположных сторонах в испанскую гражданскую войну, и немецкий экспансионизм в Европе и итальянские завоевания в Северной Африке были встречены неэффективной политикой умиротворения Западных демократий. Спайкмен ощущал, что мир катится к другой великой войне, и он стремился в этих статьях объяснить фундаментальные факторы, которые обусловливают политику государств на международной арене.
Президент Франклин Рузвельт ясно ощущал опасность, которую представляли для национальной безопасности США агрессивные тоталитарные силы, но он не хотел идти резко в разрез с американским общественным мнением. ФДР (Франклин Делано Рузвельт) осудил японскую и немецкую агрессию, и позже, как только война в Европе началась, осторожно обошел Закон о государственном нейтралитете, посылая материальную помощь Великобритании и Китаю. Но в избирательной кампании 1940, Рузвельт все еще обещал американскому народу, что он не будет посылать их сыновей для участия в войне за рубежом.
Статьи Спайкмена в Американских Обзорах по Политологии не были пронзительными предупреждениями, как те, которые позже озвучил Уинстон Черчилль о растущих немецких и японских угрозах всеобщей безопасности. Вместо этого Спайкмен проявил подход политолога к ситуации в мире, исследуя геополитические факторы, которые влияли на поведение и затрагивали безопасность всех великих держав.В “Географии и Внешней политике” (1938), Спайкмен обсудил влияние размера, мирового и регионального местоположения на внешнюю политику государств. География, по его мнению, является наиболее важным фактором, обусловливающим политику государств, потому что, “географическая пространство государства - территориальная основа, с которой оно действует во время войны и стратегическое положение, которое оно занимает во время временного перемирия, называемого миром”3. Кроме того, по сравнению с другими факторами, которые влияют на внешнюю политику - плотность населения, экономическая структура, форма правления, личности и предубеждения государственных деятелей – географический фактор имеет более постоянный характер. “Поскольку географические особенности государств являются относительно неизменными и неизменяемыми,” написал он, “географические требования этих государств остаются одинаковыми в течение многих столетий … ”4
Обзор всемирной истории Спайкмена показал, что большинство сильных, мощных государств было большими государствами, хотя он признавал, что некоторые меньшие державы (Венеция, Голландия, Великобритания) посредством господства на море, управляли большими империями. Размер, пояснял он, “ это не сила, а потенциальная сила”. Большой размер может быть как силой, так и слабостью в зависимости от “технического, социального, морального и идеологического развития, от динамики сил внутри государства, от прошлой политической конфигурации, а также от индивидуальных особенностей отдельных личностей”5.
Наиболее существенным элементом большого мощного государства, согласно Спайкмену, является “эффективное централизованное управление”, которое зависит “от наличия эффективной системы коммуникаций от центра к периферии …” Спайкмен отметил в этой связи, как инки, персы, римляне, французы, китайцы и русские построили шоссе, дороги и каналы, чтобы связать воедино свои империи. Позже, он пояснил, что железные дороги и аэропорты “сделали возможной эффективную интеграцию по более широким областям.” Геополитическая тенденция, отмечал он, для государств состояла в способности осуществлять эффективный политический контроль над все большими областями. “Очень может быть”, предсказывал он, “что ближайшие пятьдесят лет с этого времени четверкой мировых держав будут Китай, Индия, Соединенные Штаты, и СССР ”6
Еще более важным, чем размер государства, согласно Спайкмену, является его местоположение, как в мире, так и в конкретном регионе. Действительно, Спайкмен характеризовал географическое местоположение государства как “самый фундаментальный фактор в его внешней политике.”7 Он пояснил далее,
что факты местоположения не изменяются. Значение таких фактов изменяются с каждым изменением в средствах коммуникации, в маршрутах коммуникации, в технике ведения войны, в центрах мировых держав, и полное значение данного местоположения может быть получено только при рассмотрении данного местоположения относительно двух систем отсчета: географической системы отсчета, из которой мы получаем факты местоположения, и исторической системы отсчета, в которой мы оцениваем эти факты. 8
Спайкмен сделал набросок геополитической мировой структуры, состоящей из двух больших массивов суши, Евразии и Северной Америки; трех островов, Южной Америки, Африки и Австралии, а также пяти основных водных массивов: южного полярного моря, Северного Ледовитого океана и Индийского, Тихого и Атлантического океанов. Он проанализировал исторические сдвиги в мировых центрах власти: от Ближнего Востока к Эгейскому морю, к Средиземному морю, в Западную Европу, в Атлантический океан, к текущей (1938 г.) ситуации, где было четыре "сферы" мировой власти, каждая из которых управлялась из различные центров," Северная и Южная Америка из Соединенных Штатов, Дальний Восток из Японии, центр Евразии из Москвы, Восточная Атлантика и Индийский океан из Европы".9 Спайкмен пришел к выводу, что Соединенные Штаты, с прямым доступом к Атлантическому и Тихоокеанскому бассейнам, были “самым привилегированным государством в мире с точки зрения местоположения.”10
Что касается регионального расположения, Спайкмен разделил большинство государств на три типа: “государства не имеющие выхода к морю,” “островные государства,” и “государства, у которых есть как сухопутные так и морские границы”.11 Государства не имеющих выхода к морю обычно сталкиваются с проблемами безопасности исходящими от своих непосредственных соседей. Островные государства обычно находятся под потенциальным давлением со стороны других военно-морских держав, но если они - оффшорные островные государства (Великобритания и Япония), они могут сталкиваться с проблемами безопасности от соседних прибрежных держав. Оффшорные островные государства часто решают указанную проблему безопасности завоевывая или колонизируя прибрежные области, поддерживая прибрежные буферные государства, и/или поддерживая равновесие сил между континентальными державами. Государства с сухопутными и морскими границами определяли свою принципиальную концепцию безопасности основываясь на нескольких факторах, включая протяженность их морских и сухопутных границ, потенциальную мощь их непосредственных или ближайших соседей.
Спайкмен охарактеризовал Францию, Германию и Россию (даже при том, что у них были и морские и сухопутные границы) как прежде всего континентальные (сухопутные) державы. Их соответствующие проблемы безопасности исторически исходили от их сухопутных соседей. Великобритания, Япония, и Соединенные Штаты, с другой стороны, была островными государствами, ориентирующиеся на морскую мощь. Соединенные Штаты были квалифицированы как "остров", потому что у них не было никаких проблем безопасности на сухопутных границах с Канадой и Мексикой. Китай и Италия, с морскими и сухопутными границами, имели смешанную сухопутно-морскую ориентацию из-за их мирового и регионального местоположения.
Спайкмен питал слабую надежду на то, что великие державы построят эффективную систему коллективной безопасности. Существовавшая тогда система - Лига Наций –была неэффективной, поскольку она была “не в гармонии с основными географическими и политическими реалиями”12. Великобритания и Франция, например, рассматривали события в центральной Европе и Эфиопии совершенно по-разному с точки зрения перспектив безопасности. Для Франции центральная Европа была областью потенциально важных союзников против Германии, тогда как для Лондона регион был “отдаленной землей” “незначительного интереса.” Точно так же, для Великобритании итальянский контроль Эфиопии был потенциальной угрозой британским интересам в Красном море и в Судане, в то время как для Франции это означало “только довольно неприятного соседа вблизи относительно малозначащей колонии.”13
Государства, заключил Спайкмен, не могут игнорировать свою географию "каким бы квалифицированным ни было Министерство иностранных дел, и каким бы изобретательным ни был Генеральный штаб". Внешняя политика государства должна учитывать географические факторы. "Она может делать это умело или неумело, она может изменять их, но она не может их игнорировать. О географии не спорят. Она просто есть."14
Год спустя, на сей раз с Эбби Роллинзом, Спайкмен вернулся к вопросу о мировой политике в длинной статье в двух частях, озаглавленной "Географические цели во внешней политике." В этой работе изучены, исторически и географически, модели расширения государств. Спайкмен считает, что экспансионистское поведение государств должно рассматриваться за длительные периоды времени, поскольку такой масштаб времени позволяет избежать тенденции расценить войну или мир как нормальное состояние и показывает государства в их отношениях друг с другом, в их истинном свете, как борются организации власти".
"При прочих равных условиях", писал Спайкмен, "все государства имеют тенденцию к расширению".16 Это касается как морских так и сухопутных держав, и это привело к тому, что он назвал "сдвигами в балансе сил". "Сфера международной политики, " пишет он, похоже на поле сил сравнимых с магнитным полем. В любой данный момент имеются некоторые крупные державы, которые действуют в этой области поля сил в качестве полюса. Изменение в относительной силе полюсов или появление новых полюсов изменит поле и сдвинет силовые линии. ”17
Большая часть статьи описывает условия и исторические примеры того, как государства стремятся к расширению в конкретных стратегических географических условиях. Государства часто расширялись вдоль соседних долин реки, которая служила в качестве путей сообщения (Египет на Ниле, Месопотамия на Тигре и Евфрате, Китай на Хуан-хэ, США на Миссисипи и Миссури). Государства, не имеющие выхода к морю стремились получить доступ к морям и океанам (Вавилон и Ассирия искали доступ к Средиземноморью, балканские державы искали доступ к Адриатике, Россия искала доступ к свободным ото льда портам). Островные государства нередко расширялись, завоевывая соседние прибрежные районы (Великобритания и западное побережье Европы, Японии и восточное побережье Китая), и часто стремились контролировать морские пути из экономических и стратегических соображений (Великобритания, Япония, Голландия, Соединенные Штаты). Некоторые государства участвовали в том, что Спайкмен называет “периферическим и заморским расширением”, чтобы получить контроль над крайними или внутренними морями (греческий контроль Эгейского моря, римский контроль Средиземноморья, американский контроль Карибского моря). Наконец, государства расширялись, чтобы исправить, обезопасить или контролировать свои границы, часто с целью дальнейшей экспансии (Россия, Римская империя, Монгольская империя, Германия, Соединенные Штаты).
Мнения Спайкмена и Роллинза служили слабым утешением для тех, кто надеялся, что Лига Наций или какая-либо другая международная организация смогут обуздать экспансионистские тенденции гитлеровской Германии, Италии Муссолини или императорской Японии. “История свидетельствует о постоянном возрождении этих форм экспансии и повторяющихся результатах такого рода конфликтов”, писали они, “и нет никаких оснований предполагать или ожидать, что эти модели поведения государств внезапно изменятся или исчезнут в ближайшем будущем.”19
1 сентября 1939, спустя несколько месяцев после того, как вторая статья Спайкмена появилась в Американских Обзорах по Политологии, Германия, заключив тайное соглашение с советской Россией о разделе Восточной Европы, вторглась в Польшу, начав европейский этап Второй мировой войны. Два дня спустя, Великобритания и Франция соблюдая свои гарантии Польше, объявили войну Германии. Несколько недель спустя, Советский Союз вторгся в Польшу с востока, окончательно решив ее судьбу. 10 мая 1940, после промежутка времени, известного как “странная война,” Гитлер начал вторжение в Бельгию, Францию и страны Бенилюкса. Франция, имевшая наибольшую армию в Европе, капитулировала перед Германией в конце июня 1940. В течение следующего года Великобритания противостояла массированным бомбардировкам и тяжелым потерям на море, и фактически одна среди великих держав противостояла Германии и Италии. Ход войны был тогда преобразован тремя знаменательными событиями: вторжением Германии в советскую Россию в июне 1941, нападением Японии на американские силы в Перл-Харборе в декабре 1941, и последующим объявлением войны Гитлером против Соединенных Штатов.
С миром в состоянии войны, и Соединенными Штатами полностью воюющими в этой войне, Спайкмен в 1942 написал Стратегию Америки в Мировой Политике: Соединенные Штаты и баланс сил,20 мастерский анализ мировой политики и принципиальной стратегии США основанной на геополитическом реализме. Книга, объяснял он, предлагает “анализ положения нашей страны с точки зрения географии и государственной политики,” так, чтобы Соединенные Штаты могли “разработать принципиальную стратегию как для войны так и для мирного времени, основанную на следствии ее географического местоположения в мире. ”21
Спайкмен начал эту работу с описания анархического характера мировой политики. В отсутствие всемирного органа власти все государства борются прежде всего за самосохранение. “Основной целью внешней политики всех государств,” писал он, “является сохранение территориальной целостности и политической независимости.”22 Этот мир международной анархии приводит к бесконечной борьбе за власть среди государств.“Борьба за власть,” объяснял он, “идентична борьбе за выживание, и улучшение относительного положения державы становится главной целью внутренней и внешней политики государств. Все остальное вторично, поскольку в последней инстанции, только власть может достичь цели внешней политики.”23
Власть государства, считал Спайкмен, состояла из многих факторов, включая: размер и характер его территории и границ; его население; количество сырья, которым оно обладало и производило; его экономическое и технологическое развитие; стабильность его политической системы; его национальный дух; его военная мощь; сила и власть ее потенциальных врагов. Государственные деятели, писал он, должны сосредоточить свое внимание и энергию на достижении “цели власти.” Государства могут выжить, предостерегал он, “ только постоянной преданностью политике власти.” Это означало, согласно Спайкмену, что мораль играла только вспомогательную роль, если таковая вообще имеется, в национальной внешней политике. Он объяснял, что государственный деятель, который проводит внешнюю политику, может интересоваться ценностями правосудия, справедливости, и терпимости только до той степени, в какой они способствуют или не вмешиваются в цели власти. Они могут использоваться как инструмент морального оправдания запросов власти, но от них нужно отказаться в момент, когда их применение приносит слабости. Стремление к власти осуществляется не для достижения моральных ценностей; моральные ценности используются, чтобы облегчить достижение власти. 24
Государственные деятели, вместо этого, должны заботиться о глобальном балансе сил (власти). “Опыт показал,” писал он, “что в сбалансированной власти больше безопасности, чем в декларации добрых намерений.”25 Но, возвращаясь к своей предыдущей статье о расширении государств, Спайкмен отметил, что было немного случаев в истории, когда государства пытались ограничивать или сдерживать свою собственную власть. Вместо этого, объяснял он, “государства заинтересованы только в балансе, который в их пользу. Не равновесие, а наибольшая выгода является их целью. ”26 Баланс сил, по мнению Спайкмена, был не статичным явлением, а непрекращающимися, постоянно меняющимися отношениями между великими державами. “То, что является границей безопасности для одной страны,” писал он, “является границей опасности для другой, и один союз, поэтому, должен противостоять другому контрсоюзу, одно вооружение – другому контрвооружению в вечной конкурентной борьбе за власть. Так было во все периоды истории. ”27
Эта вечная конкурентная борьба за власть иногда прибегает к войне. “Есть тенденция рассматривать мир как нормальное состояние, а войну как ненормальное,” объяснял Спайкмен, “но это из-за интеллектуального замешательства, вызванного эмоциональной реакцией на войну. Война неприятна, но она является неотъемлемой частью государственных систем, состоящих из суверенных независимых подразделений (стран). Забывать об этой реальности, потому что войны неприятны, означает идти навстречу катастрофе.”28 Война в двадцатом веке, отмечал Спайкмен, велась в военном отношении, политически, экономически и идеологически. Другими словами, война двадцатого века была “тотальной войной.”
Основная часть “Стратегии Америки в Мировой Политике” состояла из детального и систематического анализа Спайкмена геополитического положения Соединенных Штатов в Западном Полушарии, в трансатлантической зоне, в транстихоокеанской зоне и в мире в целом.
Соединенные Штаты, отмечал Спайкмен, были доминирующей силой в Северной Америке и во всем Западном полушарии. Он рассказал об историческом процессе, согласно которому США выросли из тонкой полоски территории вдоль восточного побережья центральной части Северной Америки до континентального гиганта, контролирующего все земли в центре Северной Америки от Атлантического до Тихого океана. Американская экспансия была результатом войны, дипломатии, разведки, насильственного выселения коренных народов, относительно слабых соседей, благоприятного географического положения, и практичного использования соперничества европейских держав. Соединенные Штаты достигли своего “божественного предопределения” в Западном полушарии, отмечал Спайкмен “потому что никогда не было объединенной Европы, чтобы противостоять им и потому, что ни одно европейское государство никогда не получало достаточную свободу действий, чтобы бросить всю свою военную мощь в борьбу в [западном] полушарии.”29 Даже при том, что европейские великие державы были обеспокоены возрастающей мощью Соединенных Штатов, “они были по необходимости более обеспокоены балансом сил в Европе и их собственной территориальной безопасностью, чем соотношением сил на американских континентах.”30
В трансатлантической зоне, пишет Спайкмен, Соединенные Штаты геополитически были расположены по отношению к Европе так же, как Великобритания была расположена по отношению к евразийскому континенту. “Мы заинтересованы в Европейском балансе”, пояснил он, “так же, как у британцев есть интерес к континентальному балансу.”31 На протяжении веков, Великобритания выступала против любой силы, угрожавшей опрокинуть, или действительно опрокидывавшей равновесие сил на континенте. У Великобритании, перефразируя их великого министра иностранных дел и премьер-министра 19-го столетия лорда Палмерстона, не было никаких постоянных друзей и никаких постоянных врагов, только постоянные интересы.
Великобритания исторически закрепляла коалиции европейских держав, чтобы победить гегемонистские амбицииГабсбургов, Людовика XIV и Наполеона Бонапарта. В Первой мировой войне, однако, Европе потребовалась помощь неевропейской державы, Соединенных Штатов, чтобы предотвратить попытку Кайзера Вильгельма захватить континентальную гегемонию. В 1930-х и на ранних стадиях Второй мировой войны, отметил Спайкмен, Германия “разрушила властные устои политической структуры Европы.”32 Европа больше не являлась самодостаточной геополитической системой, способной сбалансировать саму себя.
Мало кто из американцев изначально понимал последствия для безопасности их страны того, что Хайо Холборн позже назвал, “политическим крахом Европы.”33 Спайкмен подробно излагает раннюю коллективную реакцию Америки на вызов Германии Версальскому соглашению, которое закончило Великую войну: изоляция, нейтралитет, и суждение, что Европа не наша забота. “Большинство нации,” писал Спайкмен, “казалось, считала, что единственная необходимая вещь - это сделать некоторые коррекции в нашей политике нейтралитета и устранить недостатки, которые вовлекли нас в последний конфликт.”34 Спайкмен отдает должное президенту Рузвельту за то, что он попытался пробудить у соотечественников понимание серьезных последствий для американской безопасности от управляемой немцами Европы, но американцы слишком медленно осознавали опасность.
Спайкмен не только осознал последствия для американской безопасности вызова Германии европейскому равновесию сил, но он был также знаком с немецкими геополитическими работами, изданными Карлом Хаусхофером и его коллегами в Мюнхенском Институте Геополитики. Спайкмен суммировал немецкое геополитическое видение следующим образом:
Европейский континентальный массив от Северного моря до Уральских гор будет организован на континентальной основе как экономическое сердце большого ‘жизненного пространства’ и основа военного потенциала для межконтинентальной борьбы за власть. Ближний Восток, который контролирует выходы к Индийскому океану и имеет нефть, от которой зависит европейская промышленность, будет объединен, экономически и политически, в форме полуавтономных государств, управляемых из Берлина. 35
Африка будет также экономически и политически управляемой Германией, и будет служить в качестве источника стратегического сырья и связующего звена с Южной Америкой через Атлантику.
Спайкмен заключил, что, если бы Германия утвердила свой контроль над континентом и победила Великобританию, это объединило бы экономические ресурсы всей Европы со свободным доступом к океанам, что привело бы к Западному Полушарию и Соединенным Штатам. При ситуации в мире 1942 года у Соединенных Штатов не было иного выбора, кроме как, еще раз “положить свою экономическую мощь, продукцию военных отраслей промышленности и людские ресурсы на весы европейской борьбы за власть.”36Американские экономические интересы и интересы безопасности в регионе, который Спайкмен называл “транстихоокеанской” зоной первоначально исходила из нашей аннексии Гавайев и нашей победы в испано-американской войне в 1898 году, из которых мы приобрели Филиппинские острова и Гуам. Годом позже, государственный секретарь Джон Хэй начал политику "открытых дверей", в которой Соединенные Штаты добивались равного коммерческого доступа в Китай и обязались уважать территориальную целостность Китая. Другими основными азиатскими державами были Россия и Япония, которые вступили в войну друг против друга в 1904-05 гг. Растущая роль Америки в Азии проявилась в том, что договор о прекращении русско-японской войны был заключен при посредничестве президента США Теодора Рузвельта.
Американские владения в Тихом океане и оффшорной Азии, так же как растущие коммерческие интересы в Китае, означали, что баланс сил в Азии также затрагивал американскую безопасность. Тогда как в Европе возрастающей силой была континентальная Германия, в Азии и на Tихом океане возрастающей силой была островная нация Японии. Спайкмен отметил, что во время Первой мировой войны, когда европейские державы и в конечном счете Соединенные Штаты были заняты немецкой угрозой в Европе, Япония усилила свое относительное положение в мире. После Первой мировой войны, Соединенные Штаты и Великобритания, на Вашингтонской Военно-морской Конференции, согласились провести демилитаризацию своих владений в западной части Тихого океана и соблюдать соотношение в военных кораблях десять к шести. Эти соглашения о контроле над вооружениями, в сочетании с большими Тихоокеанскими географическими расстояниями, согласно Спайкмену, “предоставлял Японии военно-морское превосходство в крайних морях между Азиатским материком и Tихим океаном и в западной части этого океана.”37
Япония сделала свое первое откровенное движение к достижению гегемонии в Восточной Азии и Tихом океане, вторгнувшись в Маньчжурию в 1931 г. и создав марионеточное государство Маньчжоу-Го. В 1937 г. Япония военной силой оккупировала северные области Китая. В 1940 г., после того, как Франция сдалась немцам, Япония ввела войска в Индокитай, и впоследствии заняла военно-морские и авиабазы во французской колонии. Затем Япония оказывала давление на голландскую Ост-Индию. Спайкмен объяснил, что все это означало для интересов безопасности США в Азиатско-Тихоокеанском регионе:
Если бы японцы смогли реализовать их мечту об империи, позиции Соединенных Штатов в мире был бы нанесен серьезный ущерб. Это привело бы к потере Филиппин, Гуама, и, вероятно, Островов Самоа. Это положило бы конец политике ‘открытых дверей’ в Китае и сделало бы нас зависящими от японской доброй воли для получения стратегического сырья [региона]. ‘Японская Большая Сфера взаимного процветания Восточной Азии’ будет означать окончательное разрушение баланса сил в транстихоокеанской зоне и будет иметь критические последствия для нашей силовой позиции в Западном полушарии. 38
Реакция Соединенных Штатов на агрессивные действия Японии, отметил Спайкмен, включало “убеждение, бартер, и угрозу применения силы.” “Наши ноты и протесты были хорошо написаны, убедительно аргументированы, и подкреплены непреложными принципами международного права,” жаловался он, “но на японцев … впечатления не производили.” “Лига [Наций] приняла резолюцию, осуждавшую Японию, и народ Америки провел митинги протеста,” отмечает далее Спайкмен, “но никакие действия не предотвратили высадку войск или бомбежку городов.”39
И только после оккупации Японией Французского Индокитая Соединенные Штаты использовали существенные экономические санкции в виде эмбарго на поставки нефти. Вместо того, чтобы подчиниться этому экономическому принуждению, ограничив свои имперские амбиции, Япония 7 декабря 1941 г напала на американские позиции на Филиппинах и в Тихом океане. Борьба за влияние в транстихоокеанской зоне разразилась в открытую войну.
Детали борьбы за власть в трансатлантических и пересекающих Тихий океан (транстихоокеанской) зонах были важны, но наиболее значащей частью “Стратегии Америки в Мировой Политике” был геополитический анализ Спайкмена положения Америки в мире в целом. Для этого анализа Спайкмен разделил земной шар на несколько геополитических областей, заимствуя понятия у британских географов Джеймса Фэйргрива и Хэлфорда Маккиндера, и у великого американского военно-морского историка и геополитика Альфреда Тэйера Мэхэна.4
Европа, Азия и Ближний Восток образуют великий континент Евразия. “Внутренней зоной” Евразии была “сердцевинная земля”, территория богатая ресурсами и рабочей силой, которая, утверждал Спайкмен, “могла развить экономику, достаточно сильную, чтобы поддерживать одну из наибольших военных машин двадцатого века.”41 Исторически кочевые всадники из внутренних глубин этой северо-центральной Азии неоднократно оказывали давление на Европу, Ближний Восток, юго-западную Азию и Китай. Как только Россия утвердила себя в “сердцевинной земле”, она стремилась “прорваться через кольцо окружения пограничных государств и достигнуть океана,” но “[г]еография и морские державы,” объяснял Спайкмен, “… постоянно мешали ей. ”42 В девятнадцатом веке российскому давлению из “сердцевинной земли” противостояла британская морская мощь в геополитической борьбе, известной как “большая игра.”
Спайкмен описал приморскую область вокруг Евразии как “большое периферическое морское шоссе мира.” Оно включало Балтийское и Северное Моря, крайние моря Западной Европы, Средиземное и Красное моря, Персидский залив, Индийский океан, крайние моря Дальнего Востока и Индокитая. Он назвал земли, расположенные между “сердцевинной землей” и морским шоссе “большой концентрической буферной зоной,” которая включала Европу, Персию и Ближний Восток, юго-западную Азию, Китай, Индокитай и Восточную Сибирь 43, Спайкмен отметил особую стратегическую значимость района Ближний Восток – Персидский залив - юго-западная Азия, поскольку он включает “большие нефтедобывающие регионы евразийского континентального массива и сухопутных маршрутов к сердцевинной земле. ”44
Положение Соединенных Штатов в мире, объяснял Спайкмен, во время Второй Мировой войны было в значительной степени рискованным, потому что Германия и Япония угрожали нарушить баланс сил в Европе и Азии, от которого зависела наша безопасность. Если Германия и Япония победят в войне, Соединенные Штаты, предупреждал Спайкмен, “будут тогда окружены двумя гигантскими империями, управляющими огромными военными потенциалами… Баланс сил за океаном [был бы] разрушен, и относительный потенциал власти двух больших континентальных массивов тогда изменит географическое окружение Западного Полушария в политическое ущемление Старым Светом.”45
При таких обстоятельствах, объяснял Спайкмен, Соединенные Штаты не имеют возможности отступать за океан для обороны Западного полушария. Океаны, из-за современной технологии и передовых средств навигации и связи, являются “не барьерами, а шоссе.” “Равновесие сил в трансатлантических и пересекающих Тихий океан зонах,” отметил он далее, “является абсолютной предпосылкой для независимости Нового Света и сохранения силового положения Соединенных Штатов. Нет никакой безопасной оборонительной позиции на этой стороне океанов. Защита одного из полушарий - не защита вообще. ”46В заключении к “Стратегии Америки в Мировой Политике” Спайкмен напомнил его читателям, что “конец войны не есть конец борьбы за власть. ”47 Он предостерег государственных деятелей союзников против полной ликвидации потенциала власти Германии и Японии. Он пророчески предупредил, что “российское государство от Урала до Северного моря не может быть большим шагом вперед по сравнению с немецким государством от Северного моря до Урала.”48 Аналогично, поражение Японии не должно означать полного устранения ее военной силы и “сдачи Западного Tихого океана Китаю или России. ”49 Китай, предсказал он, однажды будет “континентальной силой огромных масштабов,” и ее размеры, географическое положение, природные и трудовые ресурсы вынудят Соединенные Штаты на союз с Японией для сохранения азиатского баланса сил. 50
“Новый” послевоенный международный порядок “не будет отличаться от старого,” написал Спайкмен. “[М]еждународное сообщество будет продолжать работать с теми же самыми основными структурами власти.” Послевоенный мир будет “миром политики власти, в котором интересы Соединенных Штатов продолжат требовать сохранения баланса в Европе и Азии. ”51
В 1942 г и 1943 г Германия и Япония начали терпеть неудачи в войне. Британские и американские силы победили немцев и итальянцев в Северной Африке, вторглись в Сицилию и Италию, переломили ход сражении в Атлантике и в июне 1944 г вторглись в крепость Гитлера в Европе. Тем временем, советская Армия пресекла усилия Германии взять Москву, Сталинград и Ленинград и медленно теснила немецкую армию на запад. На Дальнем Востоке и Tихом океане флот Адмирала Нимица и армия генерала Макартура медленно отодвигали назад островные и морские границы японской империи.
Профессор Спайкмен продолжал преподавать в Йельском университете после публикации Стратегии Америки в Мировой Политике, и, согласно Фредерику Данну, он запланировал написать еще одну книгу, “в которой он разовьет далее свои взгляды на предмет силы в международных отношениях и на место геополитического анализа в формировании политики безопасности. “52 Он писал и читал лекции, которые были записаны стенографически, и сделал карты для иллюстрации лекций. Спайкмен, однако, вскоре после этого заболел и умер в возрасте 49 лет 26 июня 1943 года. Йельский Институт Международных Исследований решил выполнить план Спайкмена, издав книгу, основанную на лекциях, картах, примечаниях и корреспонденции Спайкмена. Хелен Р. Николл, которая была научным сотрудником Спайкмена в течение двух лет, была поручена подготовка и редактирование текста. Результат, названный “География мира” и опубликованный в 1944 году, является классическим в области геополитического анализа.53
Как указывает ее название, “География мира” была главным образом сосредоточена на геополитической структуре мира периода после Второй мировой войны. Она была написана и опубликована в то время, когда геополитический анализ обращает на себя все большее внимание в Соединенных Штатах. В 1942 году Роберт Штраус-Хуп, Андреас Дорпален и Ганс Вейгерт пишут интересные работы по немецкой геополитике54; энтузиаст авиации Александр Де Северский пишет “Воздушная мощь - путь к победе”; 55 а Джордж Реннер создал Географию Человека в Воздушном Веке.56 В том же году был переиздан геополитический шедевр Хэлфорда Маккиндера 1919 года Демократические Идеалы и Действительность, а год спустя (по иронии судьбы в том же месяце, что умер Спайкмен), статья Маккиндера, “ Круглая Земля и обретение мира,” в которой он обновил свою известную “теорию сердцевинной земли,” появилась в Иностранных Делах 57 Также в 1943 году, издательство Принстонского университета опубликовало “Творцы Современной Стратегии,” книги, отредактированнойЭдвардом Мидом Эрлом, который рельефно проанализировал геополитические работы Мэхэна, Маккиндера, Де Северского, и немецких геополитиков.58 В 1944 г Вейгерт и Вильялмур Стефэнссон отредактировали симпозиум (сборник) по политической географии, названный Компас Мира. 59
Геополитический анализ снискал признание и интерес, потому что Вторая мировая война подтвердила важность многих из идей и понятий, выраженных Мэхэном, Маккиндером, Спайкменом и другими. Государственные деятели, стратеги, и обычные граждане, наблюдающие и переживающие Вторую мировую войну, видели, как великие державы соперничали за контроль в Евразии; читали о немецко-советской борьбе за контроль над “сердцевинной землей;” узнали ценность морской мощи и авиации; и стали знакомы с географией земного шара. Действительно, американцы стали очень хорошо знакомыми с такими на вид крошечными кусочками земли в бескрайнем Тихом океане, как Тарава и Иводзима; с малоизвестными водными объектами, такими как Залив Лейте и Коралловое море; местами в пустыне, такие как ущелье Кассерин и Эль Готтар; прибрежные области Анзио и Нормандия; бельгийские города, такие как Малмеди и Бастонь; и европейские леса, такие как Хортген и Арденны. География Мира, поэтому, была своевременна и актуальна, поскольку лидеры Америки стремились сквозь туман войны разглядеть послевоенный мировой порядок.
“Основой всемирного планирования мира,” согласно Спайкмену, “должна быть мировая география. ”60 Американцы, отметил он, в прошлом, к нашей опасности, игнорировали геополитические реалии. География Мира включала пятьдесят одну карту, чтобы помочь визуализировать положение Соединенных Штатов в мире. Глобальные расстояния и воздушные сообщения между государствами, например, были отражены в “полярно- центрированной азимутальной равноудаленной карте. ”61 Спайкмен указал, что государственные деятели склонны рассматривать мир, как если бы их страна была в центре мира. Он представил примеры карт, с центрами в Берлине, Токио, Лондоне, и Москве. Он отметил, что самые традиционные мировые карты помещают Европу в центр, так как “именно из Европы политическое доминирование распространялось по миру и это было условием баланса или дисбаланса сил в Европе, который в значительной степени еще определял силовое положение государств во всем мире. ”62
Наиболее характерной картой в целях понимания относительного властного положения Соединенных Штатов в мире является карта с центром в Западном Полушарии. Эта карта выявила самый существенный геополитический факт о Соединенных Штатах: “наш континент находится между европейскими и Азиатскими центрами власти Старого Света и отделен от них океанскими расстояниями. ”63 Одно важное следствие нашего географического местоположения, отметил Спайкмен, это то, что мы можем оказывать влияние в Европе и Азии, а державы Европы и Азии могут достичь наших берегов, только с помощью морских и воздушных сил. Другое следствие нашего географического местоположения - то, что мы потенциально геополитически окружены евразийским континентальным массивом. Именно поэтому мы должны были бороться с Германией и Японией во Второй мировой войне. Как объяснил Спайкмен,
Самым существенным фактом … в ситуации, с которой мы столкнулись, когда в начале 1942 г Германия и Япония достигли значительной части своих целей, было существование политического союза между ними. Мы тогда столкнулись с возможностью полного окружения, когда мы могли бы оказаться перед объединенной силой целого евразийского континентального массива. Сила центров власти Восточного Полушария тогда пересиливала. Для нас было бы невозможно сохранить нашу независимость и безопасность. 64
Именно поэтому, Спайкмен пишет, “наша постоянная забота в мирное время должна состоять в том, чтобы никакой нации или союзу наций не позволить стать доминирующей силой в любой из двух областей Старого Света, из которого можно было бы угрожать нашей безопасности. ”65Возможно, самой важной главой в Географии Мира был анализ и критический разбор Спайкменом геополитического мировоззрения Маккиндера. Спайкмен ставил в заслугу Маккиндеру то, что он первым подробно изучил “отношения между сухопутной и морской властью в действительно глобальном масштабе. ”66 Маккиндер, уже в 1904 г, идентифицировал северно-центральное ядро Евразии как “главную область” или “сердцевинную землю” и рассмотрел этот регион, как потенциальное место для мировой империи. Он назвал прибрежные районы в Европе, Азии и Ближнем Востоке, который ограничивал Сердцевинную Землю “внутренним или крайним полумесяцем.” Остающаяся сухопутная площадь земного шара была островами, такими как Великобритания, Япония, Австралия, Северная Америка и Южная Америка, и Маккиндер разместил их во “внешний полумесяц” его геополитической карты.
Спайкмен принял географическую концепцию “Сердцевинной земли” Маккиндера, но он считал, что Маккиндер переоценил потенциал власти региона. Ключевой областью мировой политики была не “Сердцевинная земля”, а скорее прибрежный район, граничащий с “Сердцевинной землей” который Маккиндер назвал “внутренний или крайний полумесяц,” и который Спайкмен, в Географии Мира, переименовал в “Римленд” (“Периферия”). Спайкмен описал Римленд следующим образом:
Римленд (периферия) евразийского континентального массива должна рассматриваться как промежуточная область, расположенная … между сердцевинной землей и крайними морями. Она служит обширной буферной зоной конфликта между морскими и сухопутными силами. Смотря в обоих направлениях, она должна функционировать “амфибийно” и защищать себя на земле и море. 67
Римленд включал страны Западной Европы, Ближнего Востока, юго-западной Азии, Китая и Дальнего Востока. Эти страны, в сочетании с прибрежными островами Великобритании и Японии, располагали большими, чем Сердцевинная земля промышленными и людскими ресурсами, и обладали сухопутной и морской властью. Спайкмен отметил, что три наиболее недавних претендента на мировую гегемонию (Франция Наполеона, Германия кайзера Вильгельма, и Нацистская Германия) все появились из Римленда. В каждом случае это была коалиция держав из Римленда, прибрежных островов, Сердцевинной земли и Северной Америки (в последних двух случаях), которая побеждала самую сильную власть Римленда.
Большой угрозой американской безопасности, предупреждает Спайкмен, “была возможность того, что области римленда евразийского континентального массива будут управляться единой властью.”68 Именно поэтому, писал Спайкмен, известное изречение Маккиндера о контроле Сердцевинной земли, приводящего к управлению миром, должен быть изменен на: “Кто управляет римлендом - правит Евразией; кто правит Евразией - управляет судьбами мира.”69
Спайкмен предсказал, что в послевоенном мире Китай превратится в доминирующую силу на Дальнем Востоке, в то время как советская Россия будет самой сильной сухопутной властью на континенте. Германия должна была быть уравновешена Францией и Восточной Европой (включая Россию), в то время как Соединенные Штаты и Великобритания должны сохранить свой морской и воздушный доступ к Евразии. Зоны сражений Второй мировой войны - области Римленда Европы, Ближнего Востока, и Дальнего Востока - продолжают быть областями самого большого стратегического значения в послевоенном мире. “Именно отношения мирного времени между факторами власти в этих регионах,” объяснял Спайкмен, “обеспечат или ухудшат безопасность мира вообще и Западного Полушария в частности.” Эти геополитические факторы означают, что Соединенные Штаты “обязаны защищать свою позицию, удостоверяясь, что никакой подавляющей власти не будет позволено сформироваться в этих областях. ”
Хотя Спайкмен часто характеризуется, до некоторой степени, как главный критик геополитических теорий Маккиндера, суть их взглядов на мироустройство, как отметил Колин Грей, показывает общую геополитическую перспективу для Соединенных Штатов.71, Хотя эти два теоретика отличались во взглядах на потенциалы власти определенных геополитических регионов на евразийском континентальном массиве, оба признали, что дисбаланс сил в Евразии угрожает безопасности Великобритании и Соединенных Штатов. У Маккиндера конечно не было бы никаких возражений по поводу заключения Спайкмена в Географии Мира о том, что “Соединенные Штаты должны признать еще раз и навсегда, что конфигурация власти в Европе и Азии представляет для них постоянный интерес как во время войны, так и во время мира.”72
Появление Советского Союза в качестве следующего претендента на мировую гегемонию, после Второй мировой войны показало, что структура послевоенного мира больше соответствовала теории “Сердцевинной земли” Маккиндера, чем теории “Римленда” (Периферии) Спайкмена. Однако центральные фронты холодной войны были регионами Римленда (Периферии) Западной Европы, Ближнего и Дальнего Востока. Действительно, чтобы успешно нанести поражение базирующейся на Сердцевинной земле власти советов, Соединенные Штаты возглавили и закрепили великую коалицию, которая включала главные державы Римленда (Периферии) и прибрежные островные державы Великобритании и Японии. Американская послевоенная политика, поэтому, извлекла выгоду из геополитического анализа как Маккиндера, так и Спайкмена.
Геополитический анализ Спайкмена применим к миру двадцать первого столетия, потому что он сосредоточился на постоянных и устойчивых особенностях международных отношений. Соединенные Штаты в настоящее время - доминирующая мировая держава, и сосредотачивает свои непосредственные усилия по обеспечению безопасности на нанесении поражения нетрадиционному вызову Исламских террористов и противостоянию усилиям стран-изгоев получить оружие массового поражения. Начиная с падения Советской империи в 1989-91 гг, не появился никакой равный конкурент, чтобы бросить вызов геополитическому первенству Америки. Все же, как и рекомендовал Спайкмен более шестьдесяти лет назад, Соединенные Штаты все еще активно участвуют в балансе власти в Европе, Ближнем Востоке и Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сохранение геополитического плюрализма Римленда Спайкмена по-прежнему является жизненно важным интересом Соединенных Штатов.Фрэнсис Семпа
Перевод: Пхакадзе Натия, кафедра социологи международных отношений МГУ.
Ссылки
1. Николас Дж. Спайкмен, Социальная теория Георга Зиммеля (Piscataway, NJ: Transaction Publishers, 2004). Впервые опубликовано в прессе Чикагского университета в 1925 году.
2. Вступительное слово Фредерика С. Данна к Географии Мира Николаса Дж. Спайкмена, "(New York: Harcourt, Brace и компания", 1944), с. IX.
3. Николас Дж. Спайкмен, "География и Внешняя Политика I ", American Political Science Review, Vol. XXXII, № 1 (февраль 1938), с. 29.
4. Там же., С. 29.
5. Там же., С. 32, 33.
6. Там же., С. 34, 36, 39.
7. Там же., С. 40.
8. Там же., С. 40.
9. Там же., С. 45.
10. Там же., С. 43.
11. Николас Дж. Спайкмен, "География и Внешняя Политика II," American Political Science Review, Vol. XXXII, № 2 (апрель 1938), с. 214.
12. Там же., С. 228.
13. Там же., С. 229.
14. Там же., С. 236.
15. Николас Дж. Спайкмен и Эбби А. Роллинз, "Географические Цели во Внешней Политике I,” American Political Science Review, Vol. XXXIII, № 3 (июнь 1939), с. 391.
16. Там же., С. 394.
17. Там же., С. 395.
18. Николас Дж. Спайкмен и Эбби А. Роллинз, "Географические Цели во Внешней Политике II," American Political Science Review, Vol. XXXIII, № 4 (август 1939), с. 602.
19. Там же., С. 611.
20. Николас Дж. Спайкмен, Стратегия Америки в Мировой Политике: Соединенные Штаты и баланс сил (New York: Harcourt, Brace и компания ", 1942).
21. Там же., С. 8.
22. Там же., С. 17.
23. Там же., С. 18.
24. Там же., С. 18.
25. Там же., С. 20.
26. Там же., С. 21.
27. Там же., С. 24.
28. Там же., С. 25.
29. Там же., С. 66.
30. Там же., С. 66.
31. Там же., С. 124.
32. Там же., С. 114.
33. Хайо Холборн, Политический крах Европы (New York: Alfred A. Knopf, 1966).
34. Спайкмен, Стратегия Америки в Мировой Политике, c. 126.
35. Там же., С. 121.
36. Там же., С. 128.источник - http://konservatizm.org/konservatizm/geopolitika/090410213813.xhtml
katehon"Великая война" - Фильм 3-й "Блокада Ленинграда" 2010
katehon"Великая война" - Фильм 2-й "Битва за Москву" 2010
katehonНарком Обама
katehon"Великая война" Фильм 1-й "План "Барбаросса" (Сценарий - А.Драбкин, А.Исаев) 2010
katehonКак Европа была в союзе с Гитлером
Сегодняшний День в истории: 18 апреля 1939 — В результате Мюнхенского соглашения (Великобритания, Франция, Германия, Италия) Венгрия захватывает Южную Словакию и Закарпатскую Украину с согласия Гахи — коллаборационистского президента Чехословакии. Судьба отплатила Гахе тем же: через год он оказался президентом оккупированной страны.
Ю. Никифоров, Д. Суржик
Начиная с 1937 года, когда Гитлером был осуществлен захват Австрии, Германия последовательно оккупировала или ставила под свой контроль страны Европы. К 22 июня 1941 года Германия фактически объединила под своей эгидой весь континент, осуществляя свое господство с помощью различных средств — от установления прямого оккупационного правления (большая часть Франции, Бельгия, Голландия, Чехия, Польша, Греция, Югославия) до формально равного партнерства стран-союзников (Италия, Венгрия, Румыния, Финляндия, Дания, Испания, Словакия, Хорватия, Норвегия, Болгария). Кроме этого, тесно связанными с Германией оказались так называемые нейтральные государства — Швеция, Швейцария, Португалия.
Контролируемая Германией территория Европы занимала 3 млн кв. км, население которой составляло около 290 млн человек. Напомним, население СССР в 1941-м не превышало 190 млн. Людские ресурсы, запасы стратегического сырья и материалов, мобилизационные запасы (особенно ценные у Франции, Чехословакии, Бельгии, Голландии и Австрии), военная промышленность, вооружение и военная техника армий оккупированных стран, всей континентальной Европы — все это было поставлено Гитлером на службу своей военной экономике и использовано сначала для создания беспримерной в истории армии вторжения, а затем для ведения в течение четырех лет против России войны на уничтожение.
Всего до 1941 года гитлеровцы захватили в странах Европы различных материалов и имущества на сумму, вдвое превышавшую довоенный национальный доход Германии. Патриарх английских историков А. Тейлор справедливо отметил: “...без этого она (Германия. — Авт.) не смогла бы продолжать войну... Европа стала экономическим целым”.
Это экономическое единство дополнялось усилиями вождей Третьего рейха в политико-пропагандистской области. Геополитические цели и смысл войны против России вполне отчетливо были отражены в целом ряде документов и высказываний высокопоставленных нацистов. И эти цели совершенно нельзя свести к пресловутому “крестовому походу” против “большевизма”.
30 июня 1941 года Гитлер с удовлетворением отмечал сложившееся “европейское единство в результате совместной войны против России”, а в сентябре заявил: “Граница между Европой и Азией проходит не по Уралу, а на том месте, где кончаются поселения настоящих германцев... Наша задача состоит в том, чтобы передвинуть эту границу возможно дальше на восток, если нужно — за Урал... Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго азиатский яд источался в Балтийское море, должно исчезнуть с лица земли... Азиаты и большевики будут изгнаны из Европы, эпизод 250-летней азиатчины закончен... Восток будет для Западной Европы рынком сбыта и источником сырья”.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...“Оградить и одновременно продвинуть далеко на восток сущность Европы” — так сформулировал цель войны против России А. Розенберг. Представления о войне как проявлении “вечной борьбы” германцев в защите европейской культуры от “азиатских орд” разделяла значительная часть немецкого общества и, подчеркивает современный немецкий историк Р. Рюруп, были свойственны “даже тем офицерам и солдатам, которые не являлись убежденными или восторженными нацистами”. Добавим, что еще в Первую мировую войну 1347 человек, цвет немецкой интеллигенции, обращались в 1915 году к рейхсканцлеру фон Холльвегу с меморандумом о целях войны с Россией. Требовали захвата европейской части России (то есть до Урала), ее колонизации и развала Российской империи.
Все это способствовало тому, что поучаствовать в захватнической войне Гитлера против Россией пожелали многие европейцы. Германию, так или иначе, поддержали в борьбе с Росссией1 все государства континентальной Европы. Объявили войну России Италия (22 июня), Румыния (22 июня), Словакия (23 июня), Финляндия (26 июня), Венгрия и Норвегия (27 июня). Без официального объявления войны послали свои вооруженные силы на русский фронт Испания и Хорватия. К союзникам Германии необходимо причислить также и Болгарию — хотя болгарские войска и не участвовали в боевых действиях против России, но они воевали в Югославии и Греции, тем самым давая возможность Гитлеру высвободить собственно немецкие части против Красной армии. Немецкий историк С. Хаффер пишет:
“...в 1940—1942 годах почти во всех захваченных странах, особенно во Франции, имелась широкая готовность оправиться от поражения и послушно включиться в германский “новый порядок” в Европе. В 1940 году фашизм везде имел своих сторонников, а огромное впечатление от молниеносных побед Германии делало свое дело”. Французы, бельгийцы, датчане и остальные уверовали в непобедимость Германии и рассчитывали, что за услуги, которые они окажут немцам, им удастся выйти из войны с наименьшими потерями. Вспоминать об этом сегодня в Европе не любят. Но из “песни слово не выкинуть”.
Документы Третьего рейха свидетельствуют, что после нападения на Россию в Западной Европе и многих европейских колониях началась антирусская истерия. Во Франции, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Люксембурге и других странах десятки тысяч людей осаждали немецкие комендатуры с просьбами разрешить вступить в вермахт и отправиться воевать против России. Похожая картина была и на территории подконтрольной режиму Виши в самой Франции и во французских колониях Северной и Западной Африки и Ближнего Востока. Эти добровольцы большей частью вошли в состав различных формирований войск СС. В 1939—1945 годах около полутора миллионов человек со всей Европы вступили в вермахт. Большинство из них были заняты в тыловых структурах и военных комендатурах на оккупированных территориях, но некоторая часть входила в состав боевых частей. По оценке немецкого историка К. Пфеффера, “большинство добровольцев из стран Западной Европы шли на Восточный фронт только потому, что усматривали в этом общую задачу для всего Запада”.
Национальную принадлежность всех тех, кто воевал на русско-германском фронте, трудно установить. Тем не менее вполне определенное представление об этом можно получить на основе данных о взятых Красной армией в плен военнослужащих вермахта.
Если вычесть японцев, китайцев, корейцев и монголов, взятых в плен в Маньчжурии, то европейцев, сдавшихся в плен нашим войскам, оказалось 1,1 млн человек без немцев. Подчеркиваем, только пленных. А сколько погибло? Сколько воевало?
Политический коллаборационизм в Западной Европе достаточно хорошо изучен. От него после войны правящие элиты быстро отреклись, проведя в первые послевоенные годы кампании по “проверке на лояльность”. В Голландии, в частности, было арестовано 100 тыс. коллаборационистов. Цифра для небольшой страны огромная. Но всех их быстро простили.
Что касается экономического сотрудничества с Третьим рейхом, то оно исследовано гораздо хуже. Это связано не только с тем, что многие документы погибли, более важная причина кроется в нежелании представителей европейской и американской бизнес-элиты делать достоянием гласности масштабы своей помощи Гитлеру. А архивы частных корпораций гораздо менее доступны для историков, чем государственные хранилища. Кроме того, с точки зрения современной политической конъюнктуры, поднимать подобные темы на Западе считается не просто нецелесообразным, но и совершенно невыгодным. В России же экономическая история переживает не лучшие времена. Упал интерес и общественности, и специалистов. Это касается проблем, связанных с причинами Второй мировой войны, ролью монополий и их влиянием на принятие решений главами государств во время войны, влиянием фактора борьбы за ресурсы при определении основ послевоенного мира. Сегодня популярны сочинения, в которых объяснения исторических событий зачастую сведены к намерениям или личным качествам того или иного исторического деятеля, преувеличено внимание к сплетням и домыслам относительно всевозможных “тайн” их личной жизни и т. п.
Однако и имеющиеся данные раскрывают, что Германия задействовала в войне промышленный потенциал не только континентальной Европы, но и получала значительную помощь с американского континента. Сопоставление этих данных с показателями экономики России оказывается не в пользу нашей страны.
Если в 1940 году Германия выплавляла вместе с оккупированными и союзными странами 31,8 млн тонн стали и добывала 439 млн тонн угля, то соответствующие показатели России составили 18,3 млн тонн и 166 млн тонн. Если в 1939 году иностранные рабочие в военном хозяйстве Германии составляли 1 процент от числа работающих в промышленности (0,3 млн чел.), то на 31 мая 1944 года — 29,6 процента (7,7 млн чел.). В целом примерно 14 млн человек иностранных рабочих во время войны было привлечено для работы непосредственно в хозяйстве Германии. Конечно, значительную их часть составляли люди, насильственно угнанные в Германию. Однако до 1943 года нацисты не испытывали проблем и с легальной вербовкой рабочей силы в европейских странах.
Масштабы привлечения промышленного потенциала Западной Европы к поставкам в Германию с конца 1930-х годов, а затем в течение всей войны только нарастали.
Уже после аншлюса Австрии германские трудовые ресурсы увеличились на 2 млн за счет австрийских рабочих. Все важнейшие отрасли австрийской промышленности оказались под контролем немецких монополий. Особую ценность для войны представляли австрийские разработки высококачественной железной руды, залежи которой оценивались в 220 млн тонн.
Настоящим арсеналом Третьего рейха стала Чехия. Черчилль, например, сразу оценил, что из-за падения Чехословакии Гитлеру подарены силы, равные примерно 35 дивизиям. Кроме того, в руки противника попали заводы “Шкода” — второй по значению арсенал Центральной Европы, который, по его подсчетам, в период с августа 1938 года по сентябрь 1939 года выпустил почти столько же военной продукции, сколько выпустили все английские заводы за то же время.
Для чего, с какой целью был сделан такой подарок гитлеровской Германии? Этот вопрос задавали тогда во многих столицах Европы.
Не случайно начальник управления военной промышленности и вооружения верховного командования вермахта генерал Томас писал тогда: “Целью должно быть не только уничтожение вооруженных сил противника, но и захват его военного потенциала, в особенности его экономики”. Немцы преуспели в этом. Чешские офицеры, например, сдали все вооружение в образцовом состоянии, включая 1,25 млн винтовок. Много это или мало? В 1941-м Черчилль говорил послу И. Майскому, что Англия не готова к войне, что свыше миллиона английских солдат еще не вооружены, то есть не имеют винтовок. И как о большом личном достижении рассказывал, что ему удалось выцарапать у американского президента Рузвельта 150 тыс. винтовок.
В годы войны чешские предприятия выполняли специальные заказы (“программы фюрера”) по производству танков, орудий для подводных лодок, авиационных моторов и самолетов Ме-109, частей для ракет Фау. Например, каждый пятый танк, поставленный в войска вермахта в первой половине 1941 года, был изготовлен на заводах “Шкода”. Чехия была недосягаемой для английской авиации, поэтому военное производство здесь постоянно наращивалось и сюда был переведен целый ряд военных заводов из самой Германии. Что касается производительности труда чехов, то она не уступала показателям немецких рабочих. По немецким данным, в 1944 году Чехия ежемесячно поставляла в Германию около 11 тыс. пистолетов, 30 тыс. винтовок, более 3 тыс. пулеметов, 15 млн патронов для пехотного оружия, около 100 самоходных артиллерийских орудий, 144 пехотных орудия, 180 зенитных орудий, более 620 тыс. артиллерийских снарядов, почти миллион снарядов для зенитных орудий, от 600 до 900 вагонов авиационных бомб, 0,5 млн сигнальных боеприпасов, 1000 тонн пороха и 600 тыс. взрывчатых веществ. В период, когда Чехословакия была братской страной, об этом не писали. Это считалось неполиткорректным. И напрасно не писали. Следовало бы помнить совет Р. Киплинга. “Будь прям и тверд с врагами, — писал он и добавлял: — И с друзьями”. Так-то было бы вернее.
В Польше в собственность Германии и отдельных немцев перешло 294 крупных, 9 тыс. средних и 76 тыс. мелких промышленных предприятий, а также 9120 крупных и 112 тыс. мелких торговых фирм. На захваченных территориях были построены новые военные заводы. Из Польши гитлеровцы вывезли все новые американские станки, которыми были оборудованы некоторые польские военные предприятия.
Союзники Германии — Италия, Румыния, Венгрия — снабжали ее ценнейшим стратегическим сырьем. Румыния в то время находилась на втором месте в Европе по добыче нефти и на четвертом — по природному газу. На территории страны имелись крупные залежи золота, серебра, угля, марганца, бокситов, меди, соли и т. д. Германия получала 130 тыс. тонн румынской нефти ежемесячно. Венгрия отдала под немецкий контроль 43 предприятия своего ВПК, предприятия по добыче бокситов, нефтяные поля Алефельда. Из итальянских шахт на немецкие военные предприятия поступали серный колчедан, бокситы, свинец и цинк. Кроме того, и Венгрия, и Румыния были обязаны ежегодно увеличивать поставки в Германию своей сельхозпродукции. Из “нейтральных” Испании и Португалии Гитлер получал железную и медную руды, цинковый и свинцовый концентраты, серный колчедан, вольфрам, марганец и некоторые другие материалы. Португалия поставляла Германии продукты питания.
В Швейцарии для Гитлера производились оружие и боеприпасы, металлообрабатывающие станки, телефоны, рации, часы. Однако, возможно, более важную роль Швейцария играла как посредник в транспортировке нефти и другого сырья между Германией и оккупированной Францией.
Существенную помощь Третьему рейху оказала Болгария. Как и в Первую мировую, она снова на стороне Германии. Из Болгарии за время войны было вывезено 546,3 тыс. тонн угля, 406,5 тыс. тонн руды, 10,9 тыс. тонн шерсти, 2,9 тыс. тонн кож, 375,7 тыс. тонн зерна, 49 тыс. тонн мяса, 128 тыс. тонн табака, 4,4 млн овец, 3,1 млн свиней, 767 тыс. штук птицы, 168 млн яиц, 265 тыс. тонн различных фруктов, 450,6 млн литров спиртных напитков. В послевоенное время, повторяем, об этом не принято было писать.
Особое значение для Третьего рейха имели поставки сырья из Скандинавии. Из Норвегии ежегодно вывозилось 200—240 тыс. тонн меди, 200 тыс. тонн серы, 150 тыс. тонн ферросплавов. Электростанции через подводный кабель снабжали Германию электроэнергией. 100 тыс. человек, то есть более 7 процентов экономически активного населения, были заняты на немецком военном строительстве. Расходы на содержание немецких войск составляли в 1940 году 25 процентов национального дохода страны, в 1943-м — 40 процентов. Нейтральная Швеция поставляла в рейх железную руду, которая имела исключительную важность для производства вооружения: так, по некоторым оценкам, в каждом немецком орудии и танке содержалось до 30 процентов шведского металла. Кроме того, Швеция поставляла подшипники и разнообразное приборное оборудование для вооружения и военной техники.
Из Дании в Германию вывозилось продовольствие. В 1942 году, например, она покрывала потребности немецкого гражданского населения в сливочном масле на 10 процентов, в мясе — на 20 и в свежей рыбе — на 90 процентов. Но и промышленные предприятия Дании выполняли все немецкие заказы, отремонтировав, например, 174 германских судна.
Самым крупным поставщиком промышленной продукции и сырья для Третьего рейха в Европе являлась Франция. Разгромив и оккупировав Францию и Бельгию, гитлеровцы получили богатые трофеи: 3 тыс. боевых самолетов и 4930 танков. До лета 1941 года из Франции было вывезено 5 тыс. паровозов и 250 тыс. вагонов. Французскими автомобилями были оснащены 58 пехотных, 3 моторизованные и одна танковая дивизии. В Бельгии нацисты реквизировали 74 тыс. железнодорожных вагонов и 351 тыс. автомашин. В широких масштабах проводился вывоз в Германию промышленного оборудования и станков, общая стоимость которого составила около 9,8 млрд франков. На нужды Берлина пошел и золотой запас Франции: по условиям заключенного перемирия, ее оккупационные платежи составляли 400 млн франков в день.
Сырье беспрепятственно вывозилось также с территорий, контролируемых коллаборационистским правительством Виши. Отсюда ежемесячно направлялось по 3 тыс. тонн алюминия, 300 тонн магния, 2 тыс. тонн глинозема и значительное количество бокситов, железная руда, фосфаты, кобальтовая руда, графит, специальные и растительные масла, продовольствие.
Предприятия Франции вовсю обслуживали немецкую армию техникой и вооружением. Уже к началу войны с Россией во французской “оборонке”, работавшей на вермахт, было занято 1,6 млн человек. По неполным немецким данным, до января 1944 года они поставили Германии около 4000 самолетов, около 10 тыс. авиационных двигателей, 52 тыс. грузовиков. Вся локомотивная промышленность и 95 процентов станкостроительной работали только на Германию.
В 1942 году на переговорах в Москве Сталин говорил Черчиллю: “Надо лишить немцев промышленности Франции и Бельгии, и тогда они рухнут”. Черчилль соглашался и обещал нещадно бомбить. Но то ли бомбили не так, то ли не там, а военное производство Германии и других стран, работавших на нее, не сокращалось, а росло вплоть до высадки союзников в Нормандии в июне 1944 года.
Ну и, наконец, нельзя не сказать о наименее исследованной странице истории Второй мировой войны: связях ряда американских компаний с нацистами. К числу этих компаний относится американский нефтяной концерн “Стандард ойл”, который через подставные фирмы “нейтральных” стран уже после начала Второй мировой войны поставлял в Германию тетраэтил, необходимый для производства авиационного бензина. Танкерный флот, принадлежащий концерну и зарегистрированный как панамский, чтобы избежать возможной конфискации англичанами, доставлял нефтепродукты на Канарские острова, где они перекачивались на немецкие суда. ”Стандард ойл” снабжал также нефтью связанные с Германией страны Латинской Америки, откуда она транзитом могла доставляться странам “оси”. Кроме того, авиационное горючее поставлялось находившейся под контролем нацистов латиноамериканской компании ЛАТИ, обеспечивающей авиационные перевозки по маршруту Рим — Мадрид — Лиссабон — Дакар — Рио-де-Жанейро. Итальянские и германские торговые суда, а также подводные лодки заправлялись американским топливом в портах Южной Америки. После 1941 года всевозможные запреты и ограничения, наложенные правительством США на прямые поставки нацистам, обходились просто: горючее адресовалось в Испанию, генералу Франко. Посол США в Мадриде К. Хейс в 1943 году сообщал в Вашингтон, что объем ввозимого в Испанию из Америки бензина и нефтепродуктов равноценен полной грузоподъемности испанского танкерного флота. Добавим, что этот флот постоянно курсировал между Испанией и Германией. Только в январе 1944 года Черчилль добился временного прекращения поставок нефти в Испанию, однако уже в мае они были возобновлены. Какая часть потребностей Третьего рейха в авиационном бензине и других нефтепродуктах покрывалась поставками американских компаний? По некоторым пусть и спорным оценкам, эта доля могла достигать одной трети.
Несмотря на неполноту приведенных нами данных, конечный вывод несомненен: без рабочей силы и промышленной продукции европейских стран, а также ввозимого в Германию сырья ее военная экономика не смогла бы добиваться увеличения производства вооружения, а вермахт — восполнять все увеличивающиеся потери. И вся эта помощь мгновенно поступала в Германию, вермахту: дорожная сеть в Европе функционировала надежно и безопасно. В конечном счете Германия просто не смогла бы противостоять России в течение долгих четырех лет войны — до 9 мая 1945 года.
А как подсчитать, во сколько миллионов жизней обошлась нашему Отечеству эта европейская помощь Германии? И шведская сталь? И чешские танки? И французские самолеты? И бельгийские орудия?..
РФС, №6 март 2010
[1] Вот уже и на нашем телевидении, точнее, на одном телеканале обеспокоенно заговорили, что в России выросло целое поколение, не слышавшее ни о Сталинграде, ни о Курской битве. Больше того, эти молодые люди убеждены, будто Победу одержали американцы, а Россия, оказывается, не то вместе с немцами развязала войну, не то вообще сражалась на стороне Германии. Это поколение, вещал ведущий, получило представление о мире и войне по учебникам Сороса. И откуда взялись они, эти учебники? Вопрос, прозвучавший в телеэфире, остался без ответа. Один американский автор назвал Великую Отечественную войну... неизвестной. На Западе она так и остается неизвестной. И чаще всего — еще и оболганной. Неужели и у нас она станет такой же? И это совсем не безобидное дело. Борьба за историю — это битва за будущее страны. Кому-то очень нужно сделать нас иванами, не помнящими родства. Предлагаем читателям статью двух молодых историков из Института всеобщей истории РАН о малоизвестных страницах Великой Отечественной войны. С кем же сражалась Россия? (Ред.РФС). Статья приводится с изменениями: заменена лексика, навязанная коммунистическим и либерал-бюрократическим правлениями, неприемлемая в русском консервативном издании. (Ред. ЗЛ)
источник - http://www.zlev.ru/index.php?p=article&nomer=38&article=2164
- 36 комментариев
katehonОпиумная война Обамы (LPAC-TV, 31 марта 2010 г.)
- 1 комментарий
katehonПолитика тройных стандартов
Отношения США и Израиля переживают самый серьезный кризис за последние 35 лет
Между Соединенными Штатами и их традиционным стратегическим союзником на Ближнем Востоке произошло резкое охлаждение отношений. Американцы недовольны политикой израильского премьера Биньямина Нетаньяху и всерьез задумываются о «модификации режима» в Иерусалиме.Как пишет The Economist, «конфликт США с Израилем напоминает ссору двух супругов, которых давно уже не связывают чувства. Накопившееся в них раздражение постоянно выплескивается наружу. И хотя после обмена взаимными обвинениями следует формальное примирение, оно уже не сопровождается поцелуями и нежными словами».
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Причины размолвки
На этот раз «семейная ссора» началась с визита вице-президента США Джо Байдена в Иерусалим. Байден, всегда отличавшийся симпатиями к Израилю, рассматривался как идеальный кандидат на роль эмиссара, который сумеет надавить на правительство Нетаньяху, не желающее идти на уступки палестинцам. Однако выполнить миссию американскому вице-президенту не удалось. Более того, израильтяне поставили Байдена в комичное положение, в день его визита объявив о намерении построить новые дома в районе Рамат-Шломо Восточного Иерусалима, который с точки зрения международного права считается оккупированной территорией. Израильский премьер пытался сгладить ситуацию, сделал строгий выговор своему министру внутренних дел Эли Ишаю и даже послал Байдену извинительную эсэмэску.
Но успокоить американцев было уже невозможно. Поведение Израиля в Вашингтоне назвали оскорбительным, госсекретарь США Хиллари Клинтон в течение 45 минут отчитывала Нетаньяху по телефону, а старший советник Обамы Дэвид Аксельрод призвал «заклеймить Израиль позором»: этот фразеологический оборот, прямо скажем, не из тех, что приняты в отношениях с союзниками. Британцы, внимательно следящие за изменениями в политике США, пошли еще дальше, назвав еврейское государство изгоем и выслав из страны израильского дипломата в знак протеста против «использования подложных британских паспортов убийцами одного из лидеров ХАМАС в Дубае». По словам внешнеполитического комментатора журнала Forbs Клодии Россет, «западные союзники раскритиковали Израиль в гораздо более резких выражениях, чем те, которыми они обычно пользуются, реагируя на провокации со стороны Венесуэлы, Северной Кореи или Ирана».
И хотя Клинтон процедила сквозь зубы, что американо-израильские отношения «останутся незыблемыми», посол Израиля в США Майкл Орен, которого никогда нельзя было упрекнуть в категоричности суждений, вернулся из Белого дома в расстроенных чувствах и заявил в неформальной беседе с израильскими консулами, что «союзники переживают самый серьезный кризис с 1975 года», когда государственный секретарь США Генри Киссинджер потребовал частичного вывода израильских войск с Синайского полуострова.
«Лечебная поездка»Не исправил положения и визит Нетаньяху в Вашингтон, который в Израиле называли лечебной поездкой, призванной восстановить доверие между партнерами. Конечно, на конференции Американо-израильского комитета общественных связей (AIPAC), который считается самым влиятельным еврейским лобби в США, взволнованная речь премьер-министра о Иерусалиме была воспринята восторженно. Как в свое время другой израильский лидер, Менахем Бегин, Нетаньяху говорил не от имени государства Израиль, а от имени еврейского народа. «Еврейский народ строил Иерусалим три тысячи лет назад, еврейский народ продолжает строить Иерусалим сегодня, — заявил он. — Иерусалим — это не еврейское поселение, а столица еврейского государства». Клинтон, выступавшая на конференции за несколько часов до Нетаньяху, обвинила его в том, что, закрывая глаза на рост еврейских поселений на палестинских территориях, он мешает процессу ближневосточного урегулирования. В ответ премьер-министр провозгласил, что «в мире действуют три стандарта: один применим к диктатурам, другой — к демократиям, а третий, самый строгий — к Израилю».
Нетаньяху рассчитывал, что влияние AIPAC в Вашингтоне позволит ему смягчить позицию Белого дома. И действительно, до тех пор, пока в конгрессе не состоялось голосование по ключевой для Обамы реформе здравоохранения, его команда не позволяла себе резких выпадов в адрес израильского премьера, опасаясь окончательно испортить отношения с еврейским лобби. Но как только реформа была одобрена сенаторами, демократы решили наверстать упущенное. «Американцы, — писала израильская газета «Гаарец», — заставили Нетаньяху забыть о своих амбициях, отчитали его, словно нерадивого ученика или неряшливого новобранца, который не привел себя в надлежащий вид во время утреннего построения». Команда Обамы сделала все, чтобы подчеркнуть свое недовольство израильским лидером. Он не удостоился приема, который в Вашингтоне обычно оказывают близким союзникам; после встречи Нетаньяху с американским президентом не было ни пресс-конференции, ни пышного банкета, ни даже фотосессии. Стоит отметить, правда, что политический кризис никак не отразился на связях между военно-промышленными комплексами двух стран: во время визита Нетаньяху Израиль заключил с США крупную сделку на поставку трех транспортных самолетов «Геркулес C-130J», стоимость которой оценивается в четверть миллиарда долларов.
«Вечная и неделимая столица»По некоторым данным, прохладный прием напугал израильского премьера, который принялся заверять США, что не только готов к возобновлению переговорного процесса с палестинцами, но и может пойти на уступки в «иерусалимском вопросе». Однако в тот же день муниципальные власти одобрили строительство еще нескольких домов в восточной части святого города, продемонстрировав, что Израиль не собирается пересматривать свою политику в угоду американцам. «Можно представить себе, что евреи покинут поселения на Западном берегу Иордана, — говорят эксперты, — но они ни за что не согласятся подарить палестинцам Восточный Иерусалим». Еще в 1980 году израильский кнессет принял закон, провозгласивший Иерусалим «вечной и неделимой столицей» страны. После соглашения в Осло, подписанного в 1993 году, израильтяне ускорили иудеизацию арабской части города. На сегодняшний день в тех районах, которые палестинцы считают своими, проживает четверть миллиона израильтян. «За последние 40 лет ни одно правительство не ограничивало строительство в Иерусалиме», — заявил Нетаньяху, выступая недавно перед членами партии Ликуд. К тому же, как утверждает глава израильского МИД Авигдор Либерман, «если израильтяне пойдут на поводу у США и вернутся к границам 1967 года, мир все равно не установится: конфликт просто перейдет в пределы «зеленой черты».
Тем не менее Соединенные Штаты рассматривают возможность воздержаться в случае, если Совету Безопасности ООН будет предложена резолюция, осуждающая строительство израильских поселений. И это притом что до сих пор Вашингтон всегда накладывал вето на любые резолюции, подвергающие Израиль критике. По мнению американцев, продолжая развивать поселения на Западном берегу Иордана и в Восточном Иерусалиме, израильские лидеры мечтают повторить сценарий 1997 года, когда строительство домов на отнятом у палестинцев холме в районе Хар-Хома сорвало мирный процесс и привело к «интифаде Аль-Акса». Евреи, напротив, убеждены, что волну насилия спровоцировала тогда лукавая политика Вашингтона. «Демократическая неоклинтоновская администрация, — заявил в интервью «Однако» президент Российского еврейского конгресса Евгений Сатановский, — это те самые люди, чья активность на Ближнем Востоке привела к интифаде Аль-Акса в Израиле. Сейчас они полны решимости возобновить свои странные игры. Причем возглавляющая эту команду Хиллари Клинтон стала старше, раздраженнее и агрессивнее, чем в те годы, когда она была первой леди США».
«Президент-катастрофа»
После возвращения Нетаньяху из Вашингтона, один из его ближайших советников заявил, что Обама является «стратегической катастрофой для Израиля». Эксперты предсказывают, что Соединенные Штаты без зазрения совести сдадут своего ближневосточного союзника. В администрации США Израиль все чаще называют преградой для продвижения американских интересов в регионе. Это мнение разделяет и высший генералитет. Впервые один из самых влиятельных американских генералов, герой войны в Ираке Дэвид Петреус связал провал ближневосточного урегулирования с военными неудачами в Ираке и Афганистане. «Палестино-израильский конфликт, — заявил он, выступая в сенате, — разжигает антиамериканские настроения в регионе, поскольку в арабском мире принято считать Израиль фаворитом США». Евреев, разумеется, настораживает такая позиция американского военного истеблишмента. «Это очень сомнительная аргументация, — прокомментировал выступление Петреуса председатель произраильской антидиффамационной лиги Эйб Фоксман, — она напоминает об известной традиции винить евреев во всех смертных грехах».Конечно, было бы наивно воспринимать стратегический союз США и Израиля как данность. «Особые отношения» сложились лишь в 1960-е годы при администрации Джона Кеннеди, который находился под влиянием еврейского лобби Нью-Йорка. Президент Гарри Трумэн воспринимал Израиль как советскую колонию на Ближнем Востоке, отказался поддержать его в борьбе за независимость и даже ввел эмбарго на поставки оружия. Президент Дуайт Эйзенхауэр осудил еврейское государство за агрессию против Египта и потребовал вывода израильских войск с Синайского полуострова.
Год назад, когда администрация Обамы только пришла к власти, политологи отметили, что Америка вновь может отвернуться от Израиля. Как отмечала The Guardian в статье с характерным названием «Неудобный союз», «Соединенные Штаты подошли к черте, за которой они начнут причислять Израиль к стратегическим пассивам». По этому поводу бывший посол США в ООН Джон Болтон заявил: «Команда Обамы отчаянно пытается завоевать новых друзей и при этом совершенно не дорожит старыми. Президент убежден, что такое поведение, каким бы странным оно ни казалось американцам, демонстрирует миру беспристрастность его администрации и в конечном итоге усиливает дипломатическое влияние США. Однако, на мой взгляд, если публично критиковать союзников и славословить оппонентов, результат будет прямо противоположным. Друзья отвернутся от Америки, а ее противники поднимут голову».
«С самого начала мы догадывались, что наша жизнь с президентом Обамой не будет медом, — пишет корреспондент израильской газеты «Гаарец». — Буквально с первых дней его правления из Вашингтона начали поступать неприятные для нас сигналы. К тому же в Израиле всегда с подозрением относятся к лидерам, главные советники которых — евреи». Ультралевые политики еврейского происхождения, которые заняли ключевые посты в новой американской администрации, начали убеждать президента в том, что у него есть шанс разрубить гордиев узел ближневосточной политики, заставив Израиль пойти на уступки в стратегических вопросах. Неудивительно, что между командой Обамы и правительством Нетаньяху, в которое вошли политики праворадикальных взглядов, отношения не заладились. Фигура нынешнего израильского премьера вызывала неприязнь еще у чиновников клинтоновской администрации, и новое правительство эту неприязнь унаследовало. «Когда в мае прошлого года, — пишет The Economist, — состоялась первая встреча Обамы и Нетаньяху, стало очевидно, что в диалоге с Израилем США избрали язык ультиматумов и угроз». Очень показательным также стало решение Белого дома сделать первым пунктом ближневосточного турне президента не Иерусалим, а Каир. Именно в Каире Обама произнес свою эпохальную речь о примирении с исламом, в которой недвусмысленно дал понять, что США не признают легитимность израильских поселений и настаивают на возобновлении переговоров с палестинцами.
И хотя вся политическая карьера Нетаньяху строилась на противодействии планам по созданию палестинского государства, в своей речи в университете Бар-Илан, произнесенной через несколько дней после каирского выступления Обамы, он согласился с формулой «два государства для двух народов». Однако порыв израильского премьера в Вашингтоне не оценили. Создавалось ощущение, что демократическая администрация прислушивается только к словам палестинцев, которые изобретали все новые поводы для отказа от прямых переговоров с Израилем. Когда же прошлой осенью Нетаньяху проигнорировал требования США о полном замораживании строительства в поселениях на Западном берегу, отношения союзников накалились до предела.
Личные мотивыОпределенную роль в американо-израильской размолвке сыграли причины личного характера. Рассказывают, что Нетаньяху назвал двух ключевых советников Обамы — Дэвида Аксельрода и Рама Эммануэля — «евреями, ненавидящими свой народ», что, разумеется, их очень уязвило. Не самые лестные отзывы можно услышать в Израиле и о самом президенте США. Журнал ультрарелигиозной партии ШАС, входящей в правительственную коалицию, назвал его «мусульманином и дилетантом», а шурин Нетаньяху, израильский философ Хагай Бен-Арци — антисемитом. «В течение 20 лет Обама близко дружил со священником Джеремией Райтом, который прославился своими антисемитскими проповедями, — отмечал Бен-Арци в интервью радиостанции «Гаалей ЦАХАЛ», — и не вызывает сомнений, что будущий президент разделял его взгляды, поскольку все это время оставался членом Объединенной церкви Христа. В период предвыборной кампании он вынужден был скрывать свои убеждения, но сейчас они становятся очевидны для всех. Приходится констатировать, что новый хозяин Белого дома — антисемит».
«Такие заявления, — отмечает Аарон Дэвид Миллер из международного научного центра Вудро Вильсона, — приводят в бешенство внешне спокойного и улыбчивого Обаму. И вместо того чтобы руководствоваться в отношениях с Израилем прагматичными интересами, он идет на поводу у эмоций».
Борьба двух лоббиЗначительное влияние на ближневосточную политику Обамы оказывает и мнение его электората. Согласно данным соцопросов, среди избирателей Демократической партии США противников Израиля на 25% больше, чем его сторонников. И отношение демократов к еврейскому государству не может не отличаться от отношения республиканцев, которые ориентируются на избирателей-евангелистов, верящих в «незримую связь между новым и старым Ханааном».
В своем конфликте с правительством Нетаньяху демократическая администрация США опирается на еврейское лобби J-Street, которое было создано в апреле 2008 года в противовес AIPAC, традиционно выступавшему на стороне партии Ликуд. Новая организация по своим взглядам близка израильской партии «Кадима» и полностью разделяет ее подход к проблеме поселений. Если AIPAC и другие традиционные группы влияния вроде Конференции президентов крупных американских еврейских организаций и антидиффамационной лиги отстаивают право Израиля на строительство новых поселений, то J-Street призывает израильтян уйти с палестинских территорий. Лидеры этого лобби обещают Обаме обеспечить широкую поддержку молодых американских евреев, разочаровавшихся в политике Израиля, и не исключено, что у них это получится. Недавний опрос Gallup показал, что лишь 54% проживающих в США евреев в возрасте до 35 лет «полностью поддерживают идею государства Израиль». Для сравнения: среди пожилого еврейского населения этот показатель превышает 80%. «Для того чтобы убедиться в мировоззренческом сдвиге, — отмечает обозреватель Newsweek Джейкоб Уайсберг, — почитайте любого комментатора-еврея, пишущего для ведущих американских изданий. Чего стоит, например, заявление Ричарда Коэна о том, что создание Израиля преследовало благие намерения, но, по большому счету, было ошибкой». По словам Уайсберга, «раскол по еврейскому вопросу в Соединенных Штатах будет только углубляться.
«Модификация режима»В этом смысле заслуживают внимания разговоры о том, что администрация Обамы планирует осуществить «смену режима» в еврейском государстве (чтобы избежать нежелательных ассоциаций, политологи предпочитают говорить о «модификации режима»), поставив на место Нетаньяху более гибкого и уступчивого лидера, например, главу «Кадимы» Ципи Ливни.
«Чтобы сменить режим в Израиле, — пишет Аарон Дэвид Миллер, — Обама и Клинтон попытаются создать впечатление, что политика Нетаньяху привела к разрыву с Вашингтоном. По их расчетам, это закончится правительственным кризисом и вынудит израильтян выбрать нового премьера, кандидатура которого устроит американцев. Такой же сценарий был разыгран Бушем-старшим и его госсекретарем Джеймсом Бейкером, которые сделали все возможное, чтобы на посту премьер-министра Израиля Ицхака Шамира сменил Ицхак Рабин».
Еще один вариант «модификации» — это раскол правящей в Израиле коалиции и включение в правительство центристской «Кадимы». «Стоит Нетаньяху согласиться с требованиями американцев и заморозить строительство поселений в Восточном Иерусалиме, — говорит Стив Клемонс из аналитического центра New America Foundation, — как религиозные и праворадикальные партии порвут с ним отношения, и премьер вынужден будет создать коалицию с Ципи Ливни, которая давно уже к этому стремится. Такая рокировка, безусловно, вернет ему расположение Соединенных Штатов».
Автор: Александр ТЕРЕНТЬЕВ-мл.
источник - http://odnakoj.ru/magazine/foreign/politika_trojnxh_standartov/
- 4 комментария
katehonВорота ста печалей
Афганистан — мировой центр легального производства опиатов
Производство опиума остается главным источником дохода для сотен тысяч афганских крестьян. Но в глобальном наркобизнесе есть множество других заинтересованных игроков — от талибов и членов афганского правительства до иранских военных и московской мафии. Предлагаемый анализ ситуации был опубликован на минувшей неделе на сайте американского исследовательского центра STRATFOR и, естественно, отражает позицию, несколько отличную от точки зрения российских экспертов.24 марта в Брюсселе официальный представитель НАТО Джеймс Аппатурай отверг предложение главы российской антинаркотической службы Виктора Иванова уничтожить плантации опиумного мака в Афганистане. Озабоченность российского руководства этой проблемой можно понять. За последние 20 лет из транзитной территории и перевалочной базы на пути героина из Центральной Азии Россия превратилась в его крупнейшего потребителя и второй по величине рынок опиатов после Европы. Что оказывает поистине драматический эффект на здоровье населения, самым негативным образом влияет на социальную стабильность в стране, и без того стоящей лицом к лицу перед тяжелейшими демографическими проблемами.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...География
Производство опия стало главным источником дохода для многих тысяч афганцев, проживающих в сельской местности, особенно это касается провинции Гельменд на юге страны. Но мирные отношения с местными жителями важны для руководства американского контингента войск в Афганистане, поэтому оно вряд ли будет губить маковые поля. Так что сейчас, когда в Афганистане формируется новая стратегия, маловероятно, что Россия сумеет склонить НАТО к сотрудничеству и убедит в необходимости уничтожения урожая. Вероятно, это время еще настанет, но пока русские могут воспользоваться более приемлемыми в данный момент формами борьбы с наркотрафиком, который осуществляют главным образом группировки боевиков, противостоящие силам НАТО.
Афганистан является мировым центром нелегального производства опиума — более 90% потребляемых на планете опиатов имеют афганское происхождение (страна известна еще и как крупнейший производитель марихуаны, но выращивание конопли имеет несравнимо меньшее значение, чем культивирование мака). Несмотря на то, что опиумный мак можно выращивать в различных климатических зонах, производство опия сосредоточено именно в Афганистане, потому что главное условие для его культивирования — ограниченный государственный контроль в регионах произрастания. В Афганистане это южные и западные провинции, только в одном Гельменде сосредоточено более половины всего опиума, производимого в стране. В этих же регионах контроль со стороны центральной власти наиболее ослаблен, а влияние талибов, наоборот, наиболее сильно.
Кроме Афганистана, крупными производителями опиума являются Мьянма, Пакистан, Лаос и Мексика, хотя из этих стран на мировой рынок поступает лишь малая (относительно афганских объемов) часть этого наркотика. В 70—80-е годы прошлого века опиумным центром была Юго-Восточная Азия — тогда афганский героин поступал лишь региональным потребителям.
Все изменилось в середине 1990-х, когда из просто крупного Афганистан превратился в глобального поставщика опия на мировые рынки. Значение Афганистана как производителя наркотиков росло, и одновременно усиливалось значение нелегальных маршрутов доставки опия потребителям. В годы, когда его ведущими производителями были страны Юго-Восточной Азии, основные пути проходили через Таиланд и Китай. Сейчас главными транзитными территориями стали Иран, Пакистан и страны Центральной Азии.
Наркотранзит из Афганистана — очень прибыльный бизнес. Годовой объем нелегального рынка опиатов, по некоторым подсчетам, составляет около 65 млрд долларов, что примерно равно ВВП небольшой европейской страны, например, Хорватии. В 2009 году, по оценкам ООН, торговля опием принесла 2,3 млрд долларов в экономику Афганистана, это примерно 19% ВВП страны.
Разнонаправленные потоки наркотиков и денег имеют стратегическое значение, поскольку обеспечивают финансовую поддержку самых разных региональных игроков, в том числе Талибана и Аль-Каиды. А поскольку производство сосредоточено в Афганистане, то выгоду от этих потоков стремятся получить также и заинтересованные лица в соседних странах — посредством контроля наркотрафика на пути к потребительским рынкам Ирана, России и Европы.
ПроизводствоОпиатами называется семейство очищенных наркотиков, к которым относятся героин, морфин, кодеин и другие препараты. Опиаты, такие как морфин, стали производить в XIX веке для медицинских целей, в которых они используются и сегодня, но сейчас контроль за их употреблением стал гораздо более жестким. Героин быстрее усваивается организмом и потому действует сильнее морфина. Но оба эти препарата (как и родственные им наркотические средства) получают путем очистки из опиума — натурального продукта, который дает мак.
Опиум получают, надрезая семенные коробочки мака, откуда начинает течь сок, представляющий собой клейкую массу темно-коричневого цвета. Из нее формируют что-то вроде кирпичей, которые и продают скупщикам. Сезон в Афганистане начинается в декабре, когда мак высевают, и заканчивается в апреле, когда собирают урожай. Но интенсивность наркотрафика мало зависит от времени созревания мака, поскольку афганские фермеры и поставщики поддерживают запас опия. Это примерно 12 тыс. тонн, которых достаточно, чтобы два года удовлетворять мировую потребность в зелье.
Но только 10% запаса находится у фермеров, остальное в руках поставщиков — перекупщиков и боевиков как в Афганистане, так и в транзитных странах. Этот резерв является своеобразным буфером, защищающим как от колебаний рынка (обеспечивая ровное поступление наркотика потребителям), так и от срыва поставок в случае захвата или уничтожения товара. Все это предполагает достаточно хороший уровень планирования и координации действий всех участников трафика.
После того как урожай собран, его продают посредникам-скупщикам, которые часто очищают опиум перед отправкой из Афганистана. Эта система хорошо отлажена: крестьяне и перекупщики заключают между собой договоры, действующие по несколько лет. Примерно 60% произведенного в Афганистане опиума, перед тем как отправиться в путь, перерабатывается в героин, и относительно небольшое количество — в морфин.Очищают и перерабатывают опий также в Иране и в России, но все же для наркоторговцев удобнее заниматься этим как можно ближе к местам произрастания: из 10 килограммов опиума получается 1 килограмм героина, к тому же килограмм героина стоит примерно в 100 раз дороже, чем килограмм опиума.
Маршруты наркотрафикаСуществуют три основных маршрута нелегальной транспортировки афганских опиатов. Примерно 40% приходится на иранское направление, 30% — на Пакистан и 25% — на страны Центральной Азии (оставшиеся примерно 5% уходят по пока неясному маршруту). Афганские опиаты можно встретить по всему миру, но основные конечные рынки — это Россия, Европа и Иран.
ИранИран, соединяющий Южную Азию с Ближним Востоком и Анатолийским полуостровом, давно является транзитной территорией как для легальной, так и нелегальной торговли самым разным товаром. В 2007 году более чем 80% всего задержанного в мире опиума и 28% героина приходились на Иран. С 1979 года в столкновениях с наркоторговцами погибли более чем 3600 иранских полицейских и солдат.
До того как Афганистан стал мировым лидером в производстве опиума, Иран был в основном потребителем наркотиков, а наркотрафик через его территорию был ограничен. Но уже в 1990-х годах Иран становится главной транзитной страной (оставаясь крупнейшим потребителем неочищенного опиума) на пути афганских наркотиков в Европу. Из Ирана товар уходит в Турцию и Азербайджан, при этом по более важному турецкому маршруту проходит до 80% наркотиков, потребляемых в Европе.
Афганские наркотики попадают в Иран тремя основными путями: по суше из Афганистана, по суше и по морю из Пакистана и по суше через Туркменистан. В Иране товар доставляется в северо-западные регионы страны и оттуда двумя основными маршрутами в Европу и Россию. Наркотики, отправленные напрямую из Афганистана, везут по дороге, проходящей севернее пустыни Дашт-е Кавир на Тегеран и далее — в Турцию или Азербайджан. Груз, прибывший из Пакистана, следует по дорогам южнее пустыни Кавир-е Лут и далее на Исфахан и Тегеран.
Товар, доставленный морем, попадает затем главным образом в порты Бандар-Аббас и Чабахар, откуда отправляются дальше.
Родственные и этнические связи — важный элемент в контрабанде наркотиков из Афганистана в соседние с ним страны. Например, живущие на юго-востоке Ирана белуджи активно задействованы в наркоторговле, поскольку могут относительно свободно перемещаться в Пакистан и Афганистан, где также обитают представители этого народа. Правительство слабо контролирует данный регион, и вооруженным до зубов наркоторговцам практически нечего опасаться. Наркотики пересекают границу в караванах, которые охраняют хорошо оснащенные в военном отношении моторизованные конвои. На севере Ирана товар переносят на себе, на ослах или верблюдах, а иногда даже в желудках этих животных.
О маршруте через Белуджистан более или менее известно, потому что сепаратистское движение белуджей является одним из самых активных в Иране, и их участие в наркотрафике не секрет. Вообще же сведения о группировках, занимающихся контрабандой наркотиков из Афганистана в Иран, скудны и отрывочны. Но, судя по объемам трафика и цене на товар, эти люди знают, что делают. Выстроенная ими система должна быть организована на высочайшем уровне, и в ней, не исключено, задействовано правительство. Источники STRATFOR в Иране указывают на то, что некоторые члены Корпуса стражей исламской революции и армейские офицеры «крышуют» наркотрафик через территории своей ответственности, получая за это обильное вознаграждение.
Стоимость проходящих через Иран опиатов достигает примерно 20 млрд долларов в год, или 5% ВВП страны. Трудно поверить, что страна, идеально подходящая на роль транзитного коридора, откажется от столь приличных финансовых выгод, а будет, наоборот, рьяно сражаться с наркотрафиком. Задержания наркоторговцев происходят по всему Ирану, но они, скорее всего, вызваны их нежеланием сотрудничать с властями, держащими процесс под контролем.
ПакистанЕсли Иран — это главный транзитный коридор, то Пакистан — первая остановка на пути наркотиков из Афганистана. Столь протяженную границу между двумя странами просто невозможно держать под контролем. Производство и контрабанда опиатов через Пакистан дает серьезный доход афганским талибам, которые, по данным ООН, с 2005 по 2008 год заработали на наркотрафике от 450 до 600 млн долларов.
Наркотики попадают в Пакистан через прозрачную границу. Многие из дорог ведут в город Кветту — важный перевалочный пункт и к тому же один из центров активности талибов. Примерно четверть доставленных в Пакистан наркотиков уходит в Иран через провинцию Белуджистан.
Другой маршрут ведет на юг, по долине реки Инд в Карачи — порт на Аравийском море и центр криминальной активности в Пакистане. Здесь наркотики прячут в грузовых контейнерах и отправляют по всему миру — морем или коммерческими авиарейсами.
Центральная АзияАфганские наркотики попадают сюда несколькими путями. По данным ООН, в 2008 году власти Таджикистана заявили о наибольшем количестве задержаний нелегального груза, но статистика арестов не дает четкого представления, куда направляется большая часть товара. Но она может указывать, где наркотрафик является наиболее рискованным и где конкурирующие силы (включая правительство) борются друг с другом за лидерство, в том числе и отбирая друг у друга караваны с грузом. Естественно, опиаты из Афганистана попадают на север через Узбекистан, Таджикистан и Киргизию, но большая часть нелегальной продукции идет в Россию через территорию Туркменистана.
По многим причинам этот маршрут (часто с использованием автодороги Герат — Кушка) наиболее удобен. Туркмения граничит с западным Афганистаном, где находится несколько провинций — основных производителей опиума. К тому же местность между западным Афганистаном и Туркменистаном большей частью представляет собой холмистую пустыню, которую относительно легко пересечь незамеченным.
Граница Узбекистана и Афганистана проходит по равнине, оттуда далеко до богатых опиумом афганских провинций, к тому же часть границы проходит по реке, которую еще нужно форсировать.
Таджикистан также является транзитной страной. Из Афганистана сюда можно попасть через границу на западе республики, хотя этот район не вполне безопасен для трафика. Восточный Таджикистан представляет собой малонаселенное и труднодоступное высокогорье, что делает контрабанду чего-либо очень трудным делом.
Наконец, наркодельцы на юге Туркменистана имеют то преимущество, что работают под протекцией Марыйского клана — крупнейшего из пяти главных кланов, доминирующих в жизни страны. Его члены не имеют влияния в правительстве, зато им отдан на откуп контроль наркотрафика.
Переход из Афганистана в Туркменистан — самое сложное в путешествии по Центральной Азии. Обойти правительственные посты относительно просто: граница проходит по безлюдной пустыне, и ее можно пересечь в десятках мест. Другое дело, что наркокурьеры рискуют встретиться с обычными бандитами, которые рыщут по пустыне в поисках добычи вроде контрабандистов героина. По этой причине курьеры постоянно меняют маршруты, часто отдавая предпочтение коридору в пустыне шириной 90 и длиной 130 миль между иранской границей и рекой Мургаб. Здесь все покрыто сетью троп, проложенных джипами контрабандистов, стремящихся избежать встречи с бандитами. После того как пустыня остается позади, курьеры попадают под защиту членов Марыйского клана, которые обеспечивают безопасную доставку товара до границы с Казахстаном.
Отсюда наркотики через Казахстан транспортируют дальше — на рынки России. Здесь безопасность трафика обеспечивают местные криминальные группировки — в первую очередь московская, в которой участвуют и представители правоохранительных структур.
РынкиБольшинство афганских опиатов направляются на три главных рынка (Иран, Россия и Европа), составляющих около 66% произведенной в Афганистане продукции. Иран — основной потребитель неочищенного опиума (42% мирового потребления), тогда как в России и Европе больше распространен героин (21 и 26% мирового потребления соответственно).
В 1990 годах Россия была больше транзитной территорией, нежели страной-потребителем, но уже очень скоро потребление здесь героина начало стремительно расти. Между 1998 и 1999 годами число потребителей выросло на 400%, благодаря чему большая часть наркотиков, ранее уходившая в другие страны, стала оседать в России. В последние годы в связи с ростом благосостояния населения, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, российский рынок вырос еще больше.
В последнее время афганские опиаты стали уходить и в Китай, где их доля на местном рынке может доходить до 25%.
Что касается огромного рынка Соединенных Штатов, то афганские наркотики находятся в конце списка, поскольку почти весь потребляемый там героин произведен в Колумбии или Мексике.Таким образом, Россия становится главным рынком афганских опиатов. Такие страны, как Пакистан, Иран и Турция имеют от наркотрафика больше финансовых выгод, чем проблем, тогда как Россия из-за роста потребления наркотиков стоит перед лицом угрозы социальных деформаций. В России живут примерно 2,5 млн потребителей нелегальных опиатов, и, по официальной информации, ежегодно россияне тратят на афганские наркотики 17 млрд долларов. Так что вполне понятно, почему Россия выступает за уничтожение маковых полей в Афганистане. Но такое не делается за одну ночь. Отучить афганских крестьян выращивать мак — процесс кропотливый и длительный. Народная поддержка американской миссии стала ценной валютой в Афганистане — такой же ценной, как деньги производителей и торговцев наркотиками. Прежде всего нужно установить баланс между ними. В ближайшие годы превалировать (под наблюдением США и НАТО) будет не политика уничтожения маковых полей афганских крестьян, а борьба с деятельностью наркокурьеров.
источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/vorota_sta_pechalej/
katehonОпиум для народов
Центры распространения наркотического зелья совпадают с местами расположения американских военных базНаркотики сегодня — не просто химические вещества, вызывающие физическую зависимость. Это инструмент международной политики, с помощью которого можно подорвать обороноспособность любого государства и уничтожить его генофонд.
Распад афганских государственных структур после вывода советских войск и последующая тотальная дестабилизация страны сделали процесс производства наркотиков абсолютно неподконтрольным. Ранее этот контроль в какой-то мере осуществляли «рахбар-е джиход» (вожди джихада), занявшиеся после 1992 года исключительно борьбой за власть.
Но товар мало произвести, его надо еще вывезти и продать. Еще в начале 80-х годов прошлого века Иран резко активизировал борьбу с транзитом наркотиков через свою территорию. Какие-то действия, препятствовавшие наркотрафику, время от времени предпринимались и в Пакистане, по крайней мере, при Мушаррафе. На рубеже 1990-х международные криминальные группировки на некоторое время оказались в растерянности.
После распада СССР и, как следствие, ликвидации единой системы пограничной охраны, границы между странами СНГ долгое время оставались фактически неконтролируемыми. Так возник новый, «северный маршрут» переброски наркотиков из стран Южной Азии через территории постсоветских государств.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Среднеазиатский узел
Во второй половине 90-х маршрут скорректировали. Киргизский Ош уступил часть объемов таджикскому Худжанду (бывший Ленинабад), который стал новым узловым пунктом наркотрафика. Началось объединение криминальных группировок разных стран с целью создания транснациональных структур и раздела территорий.
На рубеже 1990—2000-х годов произошло серьезное изменение основных путей наркотрафика, проходящих через линию таджикско-афганской границы. Основными направлениями становятся Шуроабадское, Московское, Пянджское и Шаартузское, через которые в Таджикистан нелегально перемещалось до 80% наркотиков из приграничных районов Афганистана. Это объясняется равнинным рельефом местности в Хатлонской области и наличием хорошо развитых транспортных коммуникаций, позволявших доставлять наркотики в Душанбе, Худжанд и далее. В процесс были вовлечены представители органов государственной власти, силовики, которые и обеспечивали беспрепятственную доставку груза.
Примечательно, что подавляющее большинство официально изымаемых на границе Афганистана наркотиков приходится на Таджикистан и Киргизию. В то же время сопоставление различных статистических данных позволяет утверждать, что на таджикско-киргизское направление приходится меньшая часть общего грузопотока. Разрозненные данные свидетельствуют о том, что активный наркотрафик осуществляется и на туркменском, и на узбекском направлениях.
Район стыка границ Ирана, Афганистана и Туркмении даже в советское время считался уязвимым. Примерно с 2003 года активно осваивается нелегальный канал поставок через Серахс, Кушку (приграничные с Ираном поселки), Мары, Теджен, Ашхабад и порт Туркменбаши на Каспии — в Азербайджан и Россию. Другой маршрут проходит через бывший Чарджоу и далее вдоль Амударьи через Узбекистан и Казахстан — в Россию. Прочные связи туркменских криминальных группировок с украинскими ОПГ установились еще в 80-е годы, и можно предположить, что в постсоветские времена они стали только крепче.
Есть свидетельства и об использовании туркменской территории для переправки наркотиков из Афганистана в Иран. Афганский поставщик зарывает свой товар в песок в условленном месте на туркменской территории и откапывает приготовленные покупателем деньги. Затем по аналогичной схеме товар уходит в Иран.
Узбекский маршрут, по данным Управления ООН по контролю за наркотиками и предупреждению преступности (УКНПП ООН), проходит из Термеза через Карши, Бухару, Ургенч в Нукус и далее в Казахстан и Россию. Но большая часть наркотиков попадает в Узбекистан все-таки с территории Таджикистана.
Единственная центральноазиатская страна, граничащая с Россией, — это Казахстан. По сведениям ФСКН РФ, более 90% марихуаны, более 85% гашиша и до 80% опия поступает в Россию именно через Казахстан. При этом Астана до сих пор не ратифицировала ни одного международного договора о контроле за оборотом наркотиков. К тому же, по утверждениям некоторых экспертов, на фармакологической фабрике в Чимкенте, выпускающей морфин, кодеин и другие опиаты, действует и неучтенное производство.
Лаборатории все ближеС начала американского вторжения в Афганистане в 2001 году объемы наркотрафика начали стремительно расти. В первую очередь это связано с расширением посевов опийного мака. Общеизвестно при этом, что одним из наиболее эффективных способов борьбы с наркопроизводством является так называемый перехват на месте, то есть уничтожение плантаций и урожая на территории страны-производителя. В Афганистане среднегодовой перехват периода американо-натовской оккупации составляет 1,3%. Для сравнения: в Колумбии этот показатель достигает 37%.
С 1994 по 2000 год продажа опиума обеспечивала населению Афганистана доход в 150 млн долларов, или по 750 долларов на каждую занятую его производством семью. В 2002 году эти цифры повысились соответственно до 1,2 млрд и 6500 долларов. Наркоторговля в среднеазиатских республиках приносит примерно 2,2 млрд долларов. Более трех четвертей опиума, реализуемого в Европе, и почти все его количество, продаваемое в России, доставлено из Афганистана. Правда, беспрецедентный рост урожая опия в 2002, 2003 и 2004 годах сменился небольшим падением его производства в 2005-м и сокращением (данные ООН) общих площадей под посевами мака на 21%, что вызвано банальным кризисом перепроизводства.
Уже в 90-е становится явным тот факт, что районы незаконного производства и транзита наркотических веществ совпадают с зонами вооруженных конфликтов низкой и средней интенсивности. При этом понятно, что производители зелья прямо заинтересованы в поддержании и продлении режима нестабильности в целых регионах, а наркоторговля, наряду с торговлей оружием и международной коррупцией, стала важнейшим фактором криминализации международных отношений.
Итак, ко второй половине 1990-х годов фактически складывается структура наркотранзита через Центральную Азию. Выглядит это примерно так. Организацию транзита (на уровне области или группы областей) осуществляют местные кланы, лидеры которых относятся к числу публичных политиков и/или государственных чиновников высокого уровня. Практические вопросы решают связанные с ними ОПГ и правоохранители. Задерживаемые с последующей оглаской в СМИ отдельные наркокурьеры или небольшие группы, как правило, не являются участниками структурированной системы.
Рост производства опия в Афганистане начиная с 2002 года привел к тому, что в Таджикистане, Узбекистане, Киргизии и Казахстане начали торговать уже очищенным героином. Опийное производство в значительной степени сместилось в северные афганские провинции, а героиновые лаборатории появились даже в пределах СНГ. События в Афганистане являются, пожалуй, главным фактором криминализации политической элиты центральноазиатских стран. Приведем только два примера.
В Киргизии, и без того не отличающейся высокой степенью централизации власти, к весне 2002 года сложилась ситуация, когда наркотранзит контролируется сразу несколькими группировками, связанными с лидерами оппозиции тогдашнему президенту Аскару Акаеву и криминальными кланами Южного Казахстана и Узбекистана. Одной из главных причин событий 24 марта 2005 года, в результате которых произошел государственный переворот и свержение Акаева, была конкурентная борьба за контроль над транзитом наркотиков. Эта же тема отчетливо звучала в событиях осени 2005 — весны 2006-го, когда криминалитет предпринял новую попытку непосредственно участвовать в политическом процессе.
Второй пример. В конце октября 2003 года в зоне ответственности Московского погранотряда ФПС России в ходе перестрелки были задержаны 14 контрабандистов — граждан Таджикистана, пытавшихся переправить через границу более 900(!) кг наркотических веществ. В результате предварительного разбирательства выяснилось, что партия наркотиков принадлежала сыну Нуритдина Рахмонова, брата президента Таджикистана. Любопытно, что именно тогда таджикское руководство выступило с инициативой по выводу погранвойск ФСБ РФ из РТ, что и было осуществлено к осени 2005 года. Как говорится, без комментариев.
Из новейших тенденций необходимо отметить рост взаимодействия ОПГ с исламистскими радикальными организациями. В Киргизии эта тенденция наиболее отчетливо связана с деятельностью Исламского движения Узбекистана и уйгурскими сепаратистскими организациями, хотя чаще всего доказательная база такого рода связей очень слаба.
От войны к экономикеЛюбопытно, что для западных исследователей так называемая экономика наркотиков не ограничивается количественным анализом наркобизнеса. Их цель амбициознее: сформулировать рекомендации по применению необходимых репрессивных мер, направленных на поддержание употребления наркотиков на том уровне, который рассматривается как оптимальный для данного общества. Речи о полном отказе от наркофеномена не идет, он изучается на уровне теорий и микро- и макроэкономики. Иными словами, наркотики рассматриваются и как обычный товар, и как объект государственного регулирования, как идеальный инструмент сетевого контроля над обществом — своим или чужим, это уже другой вопрос.
Важно понимать следующее. Для Западного полушария наркотики афганского происхождения — явление несистемное, там более актуальна проблема поставок из Мексики и Колумбии. Афганский героин — угроза для Старого Света, а также для Китая, стран бывшего СССР, Ближнего Востока, Северной Африки. И в этом контексте символично выглядят участившиеся сообщения об участии в наркотранзите военнослужащих США.
Афганские наркотики попадают в Европу несколькими путями. Через страны Центральной Азии и Россию — преимущественно на прибалтийско-скандинавское направление. Через Туркмению в Азербайджан, оттуда в Грузию и через Украину дальше на Запад. И через Иран и Турцию в Косово. При этом центры распространения наркотиков совпадают с местами дислокации американских военных. В первую очередь это Косово, американская военная база Бондстил. Некоторые европейские эксперты утверждают, что более 40% героина поступает на европейский рынок именно отсюда. К наркотическим эпицентрам относятся Битбург, Зембах, Рамштейн, Хан, Цвайбрюккен и Шпангдалем (Германия), а также база ВВС в Морон-де-ла-Фронтера и военно-морская база в Рота (Испания).
Массовое распространение наркотиков является сегодня одним из важнейших аргументов в геополитических конфликтах между мировыми центрами силы. А значит, наркопризводство и наркотрафик, рассматриваемые в геоэкономической плоскости, представляют собой один из географических императивов, выражающихся в органичной связи экономики и пространства, во влиянии климатических и ландшафтных особенностей на формы и закономерности хозяйственной деятельности. Что, собственно, является одним из объектов исследования геоэкономики, просто не обращающей никакого внимания на наркоэкономику. Таким образом, наркотики позволяют перенести международные силовые игры из области военно-политической в область экономическую. В этой связи нельзя не вспомнить об идеологических детерминантах происходящего в Афганистане и вокруг него.
Протест по-афганскиСША, претендующие на мировое лидерство, сложно победить военными средствами. Зато мощным духовным антиподом потребительской цивилизации выступают различные аскетические учения — тот же протест Арнольда Тойнби, который он назвал «зелотизмом», проводя параллель с восстанием иудеев против Римской империи. Тойнби предполагал, что новый протест будет нарочитым «архаизмом, вызванным к жизни давлением извне со стороны потребительской цивилизации», протест «пуританской направленности». Тойнби даже назвал в качестве вероятных адептов «североафриканских сенусситов и ваххабитов Центральной Аравии», упустив из виду страны Южной Азии с их феноменом Талибана.
На протяжении многих столетий мусульманское духовенство являлось, по сути, главным консолидирующим фактором афганского общества. Традиция участия духовных лиц в политической жизни страны, заложенная в ходе англо-афганских войн, постепенно привела, на наш взгляд, к формированию основ того фундаментализма, носители которого быстро превращаются в мощную и прекрасно организованную политическую силу.
Англо-афганским войнам XIX—XX веков предшествовала гражданская война 1818—1826 годов, в результате которой авторитет и реальная власть центрального правительства оказались сведены к минимуму. В этих условиях религиозные лидеры превратились в силу, способную организовать успешное противодействие любой власти и любому иностранному вторжению. Доминирующая роль исламского фактора в социально-политической жизни Афганистана обусловила общую для всех группировок традиционную идеологическую форму сопротивления — джихад. Именно в ходе афганского джихада наркопроизводство приобрело нынешние глобальные масштабы.
Безальтернативный макВзяв под контроль территории, пригодные для культивирования опиатов, либо являющиеся ключевыми в их транзите, очень многие полевые командиры в период советской оккупации использовали вырученные деньги как на личные нужды, так и на вербовку наемников, покупку оружия и боеприпасов. Правительство США в этот период отказывалось рассматривать сообщения о контрабанде наркотиков. ЦРУ, курировавшее афганское сопротивление, по большому счету, победило в противостоянии с Управлением по борьбе с распространением наркотиков США (US Drug Enforcement Administration, DEA), требовавшим реагирования американских властей на рост поставок наркотических веществ из зоны так называемого Золотого полумесяца.
До войны 1979—1989 гг. посевы опийного мака находились в основном в Бадахшане и составляли в структуре посевных площадей страны не более 0,15%. До 1979 года производство опиума в целом в Афганистане колебалось в пределах 200—400 тонн ежегодно. К моменту вывода советских войск оно увеличилось до 1000—1500 тонн.
Советской стороной в период военного и политического присутствия в Афганистане никакой целенаправленной деятельности по противодействию производству и распространению наркотиков не проводилось. Имели место лишь разовые акции – да и то, когда этого требовали общие военные задачи. Так, например, в апреле 1982 года была разгромлена база международных торговцев наркотиками в провинции Нимруз, в районе Рабат-и-Джали вблизи стыка границ Афганистана, Ирана и Пакистана. Помимо наркотиков, Рабат-и-Джали был еще и местом концентрации караванов с оружием и джихадистских группировок.
После ухода советских войск афганский конфликт был законсервирован, что не давало возможности наладить мирную жизнь. В начале 1990-х большинство афганцев утратили ощущение перспективы, потеряли интерес к созидательному труду. В то же время производство и сбыт наркотиков продолжали расти. По этому поводу были разные мнения. Одни считали, что талибы хотели наводнить наркотиками недружественные страны, а деньги использовать для подавления внутренней оппозиции. Другие, например сотрудники UNDCP (United Nations Offices on Drugs and Crime), считали, что выращивание мака — традиционное занятие части афганских крестьян, которое, кстати, особого достатка не приносит, поскольку прибыль достается в основном скупщикам, контрабандистам и лицам из администрации движения «Талибан».
«Вопреки стереотипному мнению производство опия не является жизненно важным элементом в экономике афганской деревни», — считает эксперт-экономист из Бишкека Аза Мигранян. Она напоминает, что еще в ноябре 2001 года российское руководство предложило поставлять в рамках оказания гуманитарной помощи населению Афганистана семенной фонд, например, риса, которым можно было бы засеять площади, отведенные под опиумный мак.
«Опиум — это местная стратегия выживания», — утверждали специалисты UNDCP, приводя высказывание муллы, возглавлявшего подразделение талибской администрации по борьбе с наркотиками в Кандагаре: «Мы хотели бы сжечь все, что выращено, чтобы покончить с этим. Но люди очень бедны, и замены этому урожаю нет». Альтернативы опиумному производству действительно не существовало.
Управляемый извнеПозиция движения Талибан представляет собой вполне системный подход к использованию фактора наркотиков в достижении прежде всего политических целей. Выводы большого числа авторов о том, что деньги, полученные от производства и оборота наркотиков, являлись финансовой основой Талибана, малоубедительны. Представляется более аргументированной точка зрения Алена Лабрусса, ведущего аналитика Группы по изучению положения с торговлей наркотиками и токсикоманией при правительстве Франции: «Наркотики никогда не использовались напрямую для удовлетворения финансовых потребностей боровшихся с советскими войсками моджахедов, а затем талибов. И тех, и других в достатке снабжали оружием Саудовская Аравия, США и Пакистан».
Будучи создано для решения вполне конкретных политических и, в перспективе, глобальных экономических задач, движение Талибан эти задачи решало и решает, оставаясь управляемым извне. И все изменения политики талибов в отношении производства и распространения наркотиков объясняются лишь широко диверсифицированными задачами, среди которых банальное обогащение занимает далеко не главное место.
В настоящее время более 50% производства опия в Афганистане приходится на провинцию Гильменд, где, кстати, имеет место наиболее высокая концентрация американских и британских войск. И все разговоры о том, что США пришли в регион, чтобы способствовать установлению мира и демократии, не более чем пустой звук. Ресурсы — вот истинная цель. А наркотики — инструмент международной политики США, с помощью которого можно вызвать рост коррупции, подорвать обороноспособность, уничтожить генофонд. К такому выводу можно прийти не на основании каких-то секретных данных. Достаточно просто обобщить и проанализировать общеизвестные факты, чтобы понять: результатом военной кампании США в Афганистане стали активизация экстремистских и террористических группировок и многократный рост производства наркотиков, что является угрозой для всего Евразийского континента.
«Американцам не нужна чужая головная боль»
Петр Гончаров, эксперт по Афганистану, выпускник Военного института иностранных языков, в 1980-е годы — глава группы военных переводчиков при афганском Генштабе.
Североатлантический альянс проявил трогательную заботу о бедных афганских крестьянах, которые занимаются производством опийного мака. Хотя все прекрасно понимают, что от решения НАТО в первую очередь выиграют успешные фермеры, владеющие маковыми полями. Бедные же крестьяне, о которых беспокоятся западные союзники, просто продолжат получать жалкие крохи из тех баснословных сумм, которые крутятся в афганском наркобизнесе. Как известно, малоимущие афганцы задействованы только в сборе опия. Это трудная процедура, которая проходит, как правило, в форсмажорном режиме: крестьянам необходимо успеть собрать урожай до тех пор, пока мак не перезрел. Для сбора опия требуется множество работников, которые должны очистить каждый маковый стручок и вручную достать из него пыльцу. По данным специального департамента по борьбе с опийным маком, существующего в афганском министерстве сельского хозяйства, на одном гектаре работает иногда до ста человек. И поскольку в Афганистане площади посевов опийного мака составляют около 80 тыс. гектаров, можно представить себе, какое количество людей задействовано в выращивании этой культуры. Конечно, многие крестьяне переходят с плантации на плантацию, но даже по самым скромным подсчетам на сборе опия кормится около 6 млн афганцев. За час работы они получают от 20 до 60 долларов в зависимости от мировых цен на наркотики. И несложно предсказать, как стали бы относиться эти люди к американцам, если бы те распорядились об уничтожении маковых полей.
Спор между Россией и НАТО по поводу афганских наркотиков разгорелся после того, как коалиционные силы провели военную операцию в Мардже. Этот маленький уездный городок, расположенный неподалеку от трассы Кандагар — Герат, является пригородом столицы провинции Гильменд Лашкаргаха. Марджа считается центром опиумной индустрии. Вдоль реки Гильменд от этого городка вплоть до южной границы Афганистана растянулись маковые поля. Эти земли называют главной житницей страны, и, если бы афганцы высаживали здесь традиционные культуры, в год они могли бы снимать по три урожая. Субтропический климат Гильменда позволяет также выращивать достаточное количество овощей, чтобы навсегда забыть об импорте из соседнего Пакистана.
Однако американцы, похоже, не собираются менять традиционный уклад жизни афганских крестьян, которые уже несколько десятилетий возделывают опийный мак. По словам директора российской Федеральной службы по контролю за наркотиками Виктора Иванова, операция в Мардже была проведена блестяще, но в ходе этой операции не было уничтожено ни одной маковой головки. Следовательно, между командованием ISAF и местными старейшинами существовала договоренность: вы не мешаете коалиционным силам установить контроль над городом, а мы не трогаем ваш урожай.
Американские военные утверждают, что в Афганистане они проводят антитеррористическую операцию и у них просто не хватит ресурсов для того, чтобы одновременно бороться с наркокартелями. «Мы прибыли сюда, чтобы защитить национальную безопасность США, — говорят они, — уничтожить террориста номер один Усаму бен Ладена, а вовсе не для того, чтобы разбираться с проблемой наркотрафика». Как отмечал бывший глава Пентагона Дональд Рамсфелд, «афганские наркотики представляют угрозу для России и Европы, которые являются их главными потребителями, американцам же не нужна чужая головная боль». «Мы же не обращаемся за помощью к России, когда решаем свои проблемы в Колумбии», — заявляют в Вашингтоне.
«Борьба с афганским наркотрафиком не является первоочередной задачей генерала Маккристала»
Харлан Уллман, американский военный аналитик, старший советник Центра международных стратегических исследований в Вашингтоне, один из консультантов администрации Барака Обамы по проблемам Афганистана.
Аргументация НАТО вполне разумна. Если уничтожить посевы мака, это лишит афганских крестьян средств к существованию, ведь наркобизнес является для местного населения единственным источником дохода. В результате в южных провинциях Афганистана может начаться восстание. И даже если его удастся предотвратить, проживающие здесь пуштунские племена вряд ли отвернутся от Талибана, а это, как известно, является главной стратегической задачей командующего коалиционными войсками генерала Маккристала.
Многие эксперты приводят в пример районы восточного Афганистана. Они были очищены от опийного мака провинциальными командами по борьбе с наркотиками, что не повлекло за собой крестьянских выступлений. Однако следует учитывать специфику южных провинций, в которых торговля опиумом является основой экономики, и даже племенные советы своей главной миссией считают разрешение споров между наркобаронами.
Стратеги Североатлантического альянса абсолютно правы в том, что план афганского правительства по борьбе с наркотиками не работает. Наркобароны и более мелкие торговцы, обслуживающие наркотрафик, легко выплывают из сетей, расставленных афганскими силовиками. Единственной альтернативой нынешней политике борьбы с производством сырья для наркотиков, на мой взгляд, может быть метод, который уже не раз применялся в прошлом. Метод подразумевает легальную закупку макового урожая у крестьян на корню, до того, как они успели переправить его в героиновые лаборатории наркокартелей. История доказывает, что такой подход может принести успех. Он сработал в Индии, Таиланде и Турции, однако Соединенные Штаты не желают поощрять крестьян, выращивающих запретную культуру. Отказываясь использовать мировой опыт борьбы с наркотиками, они, естественно, не могут добиться сокращения экспорта афганского опиума и героина. Подход администрации Обамы мало чем отличается от стратегии Буша-младшего, которая подразумевала охоту за наркобаронами, просвещение населения и официальный запрет на производство наркотиков.
Конечно, убедить крестьян выращивать другие культуры практически невозможно. Ведь возмещать убытки, которые они понесут в результате отказа от традиционных маковых посевов, никто не собирается. Последний раз правительственные чиновники пытались уговорить фермеров Марджи перейти на выращивание пшеницы в 2008 году, когда опиум продавался по 75 долларов за килограмм, по цене куда более низкой, чем была зарегистрирована на пике наркобизнеса в 2003 году, 250 долларов за килограмм. Однако фермеры отказались от даровых семян пшеницы и удобрений, посчитав мак более привычной и прибыльной культурой.
Часть политологов утверждает, что недавние наступления сил НАТО на юге Афганистана можно считать крупнейшими в истории антинаркотическими операциями. Однако я эту точку зрения не разделяю. Наркотики — это, конечно, проблема, но проблема второстепенная, главной же целью боевых действий в Гильменде и Кандагаре является восстановление центральной власти в мятежных провинциях. Борьба с афганским наркотрафиком не является первоочередной задачей в стратегии генерала Маккристала. По словам американцев, опыт антинаркотических операций в Афганистане доказывает, что их результатом, как правило, является перенос производства опийного мака с одного места на другое.
Без сомнения, многие афганские чиновники связаны с наркоторговлей. И если западным военным удается очистить от талибов одну из провинций, наркобароны с таким же успехом ведут дела с представителями центральной власти в Кабуле. Откровенно говоря, я очень сомневаюсь, что в ближайшее время можно ожидать серьезных прорывов в борьбе с афганским опиумом, как бы того ни хотелось российским властям.
источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/opiym__dlya_narodov/
- 10 комментариев
katehonС.Роуч. "США: нечего на зеркало пенять"
- 2 комментария
katehonВ Киргизии готовятся еврейские погромы
Еврейская община Киргизии обратилась за помощью к главе временного правительства страны РозеОтунбаевой: «Впервые в истории существования Киргизии наша община столкнулась с непосредственной угрозой безопасности и жизни людей», — говорится в распространенном сегодня обращении представителей еврейской общины, которое цитирует «Интерфакс».По данным лидеров общины, в Бишкеке в ходе недавних событий появились плакаты антисемитского содержания и представителями ряда организаций высказывались угрозы в адрес проживающих в стране евреев.
Портал «Евразия» замечает по этому поводу, что, кто бы ни стоял за беспорядками в Киргизии, он уже не контролирует ситуацию, ибо ни одна разумная политическая сила не будет пятнать себя еврейскими погромами. Впрочем, дело может заключаться и в раздувании кризиса до панического предела, разрешить который будет возможно только крайними мерами — вводом войск других государств.
Посольство США в Киргизии не будет предоставлять политическое убежище Курманбеку Бакиеву.
Также американские дипломаты не станут оказывать свергнутому президенту помощь в отъезде из Киргизии, говорится в распространенном сегодня заявлении дипмиссии США в Киргизии.
«Все сообщения с противоположным содержанием абсолютно не соответствуют действительности», — цитирует «NEWSru.com» американских дипломатов.
Портал «Евразия» замечает по этому поводу, что, хотя версия «американского следа» в беспорядках в Киргизии крайне непопулярна, американцы все равно столкнулись с последствиями именно своей деятельности: если они не организовывали беспорядков, то кого‑то учили этому, а если не учили сознательно и целенаправленно, то их методы все равно перенимались другими. Где‑то когда‑то «цветная» революция обязательно обернулась бы бойней.
katehonСША радуются трагедии в Москве
- 8 комментариев
katehonКак у России опять украли элиту
03.04.2010
Русский философ, доктор политических наук, профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Александр Дугин размышляет о перипетиях внешней политики России
- Изменение позиции Вашингтона по ПРО после прихода Обамы в Москве расценили как победу. Но инициативу на евразийском пространстве Россия упустила – ее окружают базы, Черное море рассматривается как внутренний водоем НАТО. Все гораздо хуже? Нам пытаются выдать желаемое за действительное?
- Развитие отношений России с США, странами Запада и соседями по СНГ надо рассматривать в контексте геополитических констант. Есть карта геополитических сил и отношений, неизменных за последние 200 лет. Она не меняется вместе с идеологическим строем, со сменой администрацией, с динамикой внутриполитических событий. Эта карта прекрасно описана англичанином Хэлфордом Макиндером – создателем наиболее внятной модели геополитики, где он говорит о противостоянии двух типов цивилизаций – цивилизации суши и цивилизации моря (См. его работу «Геополитическая ось истории», 1904 и «демократические идеалы и реальность», 1919, 1943).Цивилизация суши последние, как минимум, 200, а то и 300 лет связана с территорией России, Советского Союза. Это как раз и есть сердце земли – хартлэнд (heartland). Цивилизация моря же связана с Западной Европой с лидером Великобританией, откуда в XX веке основная инициатива перешла к США, которые и стали флагманом атлантистской цивилизации.
Между цивилизациями суши и моря идет постоянное противостояние, прямо или косвенно, через столкновения, конкуренцию или оппозицию. Задача цивилизации моря – создать вокруг России, хартлэнда санитарный кордон для того, чтобы разорвать ее связанность с соседними странами, которые могли бы выступать в качестве потенциальных союзников России. Раньше это была Германия, сейчас – Евросоюз на западе, Иран, Турция и Китай – на юге. Между Россией и ее потенциальными партнерами на западе и юге нужно создать контролируемую преимущественно атлантистами зону влияния, которая будет служить разделяющим форпостом. Эту идею Макиндер, друг лорда Керзона и один из авторов и главных экспертов при составлении текстов Версальского и Трианонского договоров, четко выразил когда-то предельно ясно: «Кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует хартлэнд, кто контролирует хартлэнд, тот контролирует весь мир». Эта политика получила название «политика санитарного кордона».Для этого и существуют планы по включению постсоветских республик в НАТО. Сегодня основным инструментом российской геополитики становятся ресурсы и их поставка на запад и на юг, поэтому громче всего протесты звучат именно со стороны стран «санитарного кордона» (новая Европа). Или, например, размещение ПРО, предполагавшееся в Польше и Чехии. Снова знакомые темы «Великой Игры» (Great Game) (смотри ЗДЕСЬ или ЗДЕСЬ), которой уже не одно столетие. Все это элементы не новой политики, связанной с Джорджем Бушем и не инерция идеологического противостояния времен холодной войны. Это связано с постоянной великой войной континентов, в которой ничего приниципально не меняется. И не важно, кто во главе – Горбачев, Медведев, Путин или Ельцин, демократы или коммунисты у власти. Логика геополитического противостояния не связана с этим, как и с тем, кто во главе Вашингтона – Обама или Буш, республиканцы или демократы, жесткие неоконсы или мягкие члены CFR.
Ситуация может трансформироваться внешне. Одни страны могут вступать на место других, политические системы меняться и варьироваться администрации. Могут быть колебания – при Буше была жесткая фаза, а при Обаме мягче. Но суть одна и та же. События нынешней истории следует помещать и рассматривать в длительном геополитическом контексте.
Тот факт, что Обама снимает проект размещения ПРО в Чехии и Польше, выгоден для России, потому что для нас это представляло реальную угрозу с технической точки зрения. И размещение комплексов «Искандер» в Калининграде мы правильно отменили, потому что это было ответной мерой на американский шаг.
Но есть и другой шаг – открывается граница Турции и Армении, что абсолютно не выгодно Анкаре, морально сомнительно для Еревана, задевает Азербайджан и является сознательным американским ударом по России, ее вытеснением из зоны своего привилегированного влияния на Южном Кавказе.
На самом деле, американская политика не может быть иной, не атлантистской, что надо помнить. По-другому не будет – есть объективное противостояние жизненных интересов России и США. Это логика атлантистского блока НАТО, который будет все равно двигаться по своей траектории. Но эти банальные вещи, основанные на минимальном знакомстве с теорией международных отношений, историей дипломатии (я не говорю уже о геополитике, которую обязана знать вся американская политическая элита, а наша все спорит о том, есть ли такая наука или нет, как раньше было с кибернетикой, генетикой и социологией), полностью отсутствуют в политологическом анализе. У нас рассуждают так: «Пришел Обама, и все будет по-другому». В этом отношении у нас сиюминутное мышление. Но так нельзя строить политику. Надо понимать, что изменения в международной политике – это чаще всего незначительные флуктуации в четко заданных рамках. Такие события как развал империи, чему мы были свидетелями в 80-90-е гг. в нашей стране, случаются очень редко, раз в столетия. Обама при всем желании не может выйти за рамки консенсуса американских элит по вопросам международной политики. А в этом консенсусе нам места нет – по крайней мере, того, которое нас бы устраивало.
- Чем объясним дуализм российской власти? Мы заявляем о защите национальных интересов, совершенствуем военную доктрину, но превратились в сырьевой придаток Запада, выведя туда свои капиталы - в страны, которые разыгрывают против нас вооруженные провокации!
- Этот вопрос задают все думающие люди. Полагаю, что в 80-90-е годы атлантисты осуществили, к сожалению, очень успешную сетевую операцию из разряда сетевых войн. Это особый вид военного искусства, разрабатываемый американцами с 70-х гг. принятый на вооружение в 80-х. А в 90-е об этом стали говорить открыто. Сетевые войны предполагают реализацию главной и неизменной цели ведения боевых действий – контроля над территорией противника – новыми методами. Для этого используются сетевые стратегии, в которых главная задача – создание агентуры влияния – не шпионов, которые явно предают свою страну, не идеологических агентов, а людей, групп, секторов, информационных потоков, музыкальных стилей и т.д., которые мягко и естественно, подчас в локальном и минимальном объеме, создавали бы в обществе атмосферу, благоприятную для противника с учетом многомерных и четко просчитанных социологических, психологических, информационных, когнитивных, культурных, религиозных и иных закономерностей.
Мы попали в зону ведения сетевых операций сначала в Восточной Европе, затем на пространстве СССР, что кончилось его развалом. В 90-е годы эти сетевые операции проникли вглубь Российской Федерации и сформировали, настроили и закодировали культурно и идеологически значительный пласт элиты. Эта элита только частично понимает, что делает. Она создана, ориентирована, воспитана, закодирована, включая личные интересы, экономическими, социальными и политическими структурами на Западе, которые очень грамотно интегрировали ее в 90-е годы в общую модель сетевой стратегии. Делали они это разными способами. Самым успешным методом, было распространение идей и методов либерализма, открытого общества, либеральной демократии, западничества в широком смысле слова.
Старые дедовские методы вербовки обладают ограниченной эффективностью в новом мире. Как можно собрать компромат, если в странах Запада половые извращения являются гордостью политиков? Чем больше извращений, тем больше рейтинг. Такого человека не завербовать прямыми способами, засняв тайно эпизоды какой-нибудь гаэй-пати. Берлускони не вылезает из борделей, Саркози открыто женится на порно-звезде. Мэр Берлина выигрывает кампанию под лозунгом «I am gay it is OK». Метод же сетевой вербовки не связан с подписанием документов, разглашением военной тайны и даже напрямую с идеологией в ее старом понимании – в деидеологизированном мире человека сложно упрекнуть в том, что он отстаивает те или иные ценности. Он отстаивает только самого себя. Но этот эгоизм и есть особая идеология, только вошедшая в плоть вещей, ставшая само собой разумеющейся.
Сетевые стратегии привели к созданию в России эффективно действующей сети атлантистских агентов, которые крайне динамичны, многомерны и пассионарны. Ключевые акторы этой игры – те же осознанно либеральные группы, часть из которых ушла в жесткую оппозицию (вместе с Каспаровым, Касьяновым, Немцовым, Хакамадой); часть осталась в промежуточном состоянии (они полулояльны, полуоппозиционны – такие регулярно встречаются на «Эхе Москвы»); еще одна (наиболее опасная) часть глубоко интегрирована в правительство, государственно-управленческую сферу.
Интересно, что эта последняя разновидность либералов, интегрированная в путинский режим, менялась вместе с Путиным, лишь старательно хеджируя свой атлантизм. Вначале они говорили: «Только Запад и либерализм». Когда пришел Путин, и тенденция изменилась, они заговорили: «Национал-либерализм, крупный частный капитал и наши национальные интересы». Когда в 2008 году встал вопрос о вводе наших войск в Абхазию и Южную Осетию и признании этих республик, они вначале кричали: «Ни в коем случае не вводить войска, ведь это поссорит нас с Западом!». Но когда мы войска ввели, то заявили, что правильно ввели, но теперь «ни в коем случае не нужно признавать эти республики». А когда признали, то заявили, что «эту тему фактической аннексии Южной Осетии и Абхазии нельзя ни в коем случае продолжать развивать, продолжая те же тенденции на Украине или в Приднестровье», мотивируя все теми же, кстати, совершенно не работающими угрозами: «Запад нам этого не простит никогда». Визиты Обамы и Хиллари Клинтон показывают, что очень даже простит. Пока у нас есть ядерное оружие, энергоресурсы и политическая воля – простит все.
На самом деле, эта сеть простирается в России до самого верха. Недавно объявили, что Фридман с Авеном будут готовить послание Президента Медведева. А Фридман же является в России представителем Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations CFR) – американской структуры, ставящей перед собой открыто цель установления мирового господства и создание мирового правительства. Так что эти сети, почти сбросив маски, сидят сегодня в Кремле рядом с президентом и нашептывают ему заокеанские директивы.
С одной стороны, Россия не может не осознавать своих национальных интересов, которые состоят в защите хартлэнда перед лицом атлантистской агрессии. Но с другой стороны, проникновение сети влияния настолько глубоко, что полностью парализует сознательную последовательную стратегию со стороны России. Таким образом, американцы выигрывают время. Под этими «операциями базового эффекта» под видом благожелательного отношения к России могут скрываться совершенно новые американские стратегии. В один момент мы может увидеть, что разработана система, которая сводит на нет все наши потуги сохранения паритета по ракетам, договоров по ядерному оружию, а Америка будет в состоянии блокировать на воздушном уровне любые попытки асимметричного ответа России. После этого тон разговора с нами изменится, и дальше будет очень сложно удержать суверенитет.
- Получается, что элита в России давно, по сути, не российская?
- Другой элиты у нас нет. Трагичность в том, что она преимущественно не пророссийская, причем даже та, которая патриотическая. В 90-е гг. через структуру СВОП Караганова прошло большинство нынешних патриотических политологов – и Пушков, и Затулин, и Рогозин. Все, кто у нас воспринимается как патриоты, на самом деле, проходили через СВОП. Я не утверждаю, что он так жестко на всех повлиял, но это то же что и CFR, потому что это скопировано с них. Конечно, я не ставлю под сомнение их искренность, но нельзя недооценивать и эффективность сетевых воздействий. Карагановский СВОП был создан как филиация CFR, сам Караганов входил в эту структуру со стороны России с начала 90-х. А сегодня CFR открыто издает в России свой журнал – «Россия в глобальной политике» (имитация – даже визуальная – Foreign Affairs). Посмотрите, кто в редколлегии и комитете патронажа – ужаснетесь. Про клуб «Валдай», состоящий наполовину из активистов американских спецслужб, я вообще не говорю. Такая вот элита.
Наша элита насквозь пронизана сетью и управляется ей. Намеков на формирование иной элиты в России нет. Такие попытки легко подавляются. На самом деле, ситуация тревожная. Надеяться можно лишь на то, что на каком-то этапе произойдет взрыв, и начнется своего рода революция сверху (в возможность изменения ситуации снизу я не верю). Если Путин или Медведев осознают, что являются инструментами в руках атлантистских сил, которые жестко или мягко пытаются установить скрыто или отрыто свой прямой контроль над Россией, используя сетевые технологии, может быть, можно ожидать изменений. Но что тогда делать и на кого опираться, представить трудно.
Формально менее подвержены этим сетевым операциям силовики, поскольку они закрыты и к ним труднее подобраться. Хотя и в этих ведомствах есть люди, которые проводят сетевые атлантистские модели, хотя призваны как раз с ними бороться.
Когда Путин пришел к власти, многим казалось, что он создаст элиту с опорой на неатлантистов и попытается изменить баланс факторов в российской элите. Но это были только ожидания населения и опасения элиты. Этого не произошло, и «фридманы» опять живы-здоровы. Мы радовались, что убрали Березовского, Гусинского и Ходорковского. А чем лучше Дерипаска, Абрамович и Фридман? Разве они менее интегрированы в западные сетевые структуры?
- Аналитики предупреждают о возможном конфликте в бассейне Черного моря. Как будут развиваться события на Украине? Что нужно сделать России, чтобы не потерять позиции и защитить людей русской цивилизации?
- Россия сейчас считает, что главная работа по Украине – заключение договоров по транзиту газа. И других мыслей, планов, проектов нет. Иногда отдельно устраиваются спорадические PR-акции, которые не укладываются в систему и никем не поддерживаются.
А ведь многие моменты на Украине нам благоприятствуют – «оранжевое» правление оказалось крайне неудачным, народ это отталкивает. Ющенко сделал ставку на антисемитизм, русофобию, нацизм, на попытку создания украинского расизма. Ющенко ушёл и его скоро будут разыскивать с собаками, но СБУ-то, чьими руками все это делалось, остаётся. И все подрывные русофобские проекты продолжают реализовываться.
Все это, конечно, дискредитирует украинский режим, делает его нестабильным и приближает распад Украины. Но как будет действовать в этом случае Россия? Мы не готовы к распаду Украины, к защите своих граждан, к тому, чтобы включиться в украинскую политику системным образом, последовательно и методично, а не только газовыми переговорами с двумя людьми и окружающей их коррупционной элитой.
Нужно включиться в политический проект, очертить свои амбиции на Украине, выдвинуть перспективы, что нам делать с Крымом и Восточной Украиной. Если этого не произойдет, может быть реализован западный проект, который нацелен на окончательный и полный отрыв Украины от России через вступление в НАТО и жесткие формы противостояния. Либо нам откровенно повезет, и Украина сама распадется, рухнет, что тоже вероятно. И тогда нам останется взять в свои руки то, что останется.
А если этот аморальный и совершенно бестолковый оранжевый режим как-то выстоит? Янукович – отнюдь не панацея. Именно он договаривался о вступлении в НАТО с Брюсом Джексоном, главным сетевым менеджером по включении стран Восточной Европы и бывших советских республик в НАТО. Поэтому я совершенно не понимаю оптимизма нашей власти. Ведь помимо договоров о транзите газа есть еще и политика, стратегия, ценности, геополитика. А Янукович априори не может проводить политику, которая нас устраивает.
У России нет политики на Украине. Я думаю, что это результат той же сетевой стратегии. Для наличия воли, проектов и решений нужен настрой в элитах. А если элиты проамериканские, то, несмотря на общую неприязнь россиян и политического руководства к «оранжевому» руководству, элиты это смягчают, моделируют и направляют в пустые эмоциональные выплески. Например, в украинофобию, вместо того, чтобы всерьез поднимать вопрос о Крыме, восточных территориях Украины. Это печально, потому что у нас нет ни малейшей идеи в отношении Украины, и думать в этом направлении никто не хочет.
Русская история такова, что политические элиты, боярство и дворянство предавали всегда (у нас только цари не предавали, а спасали). С элитами боролись и Грозный, и Петр, и Сталин. Элиты – слабое место России. Когда сегодня это слабое место еще является и проводником сетевых стратегий конкурирующей с нами атлантистской державы, а по сути врагов, то это делает его еще более слабым. На Украине это сказывается в полной мере, как и во всей нашей деятельности в отношении СНГ, Запада.
Даже те эксперты, которые ассоциируют себя с партией власти, говорят об отсутствии внешней политики России, как таковой, и о срочной необходимости ее создания. Очень грустная, но очень содержательная критика прозвучала недавно на заседании секции Форума 2020 «Глобальный мир: амбиции суверенной России». Вывод был таков: у России нет внешней политики как таковой; вместо нее бессистемные спорадические действия, реактивные действия – иногда патриотичные, иногда не очень, иногда успешные, иногда провальные, но никакой системы…
- Насколько вероятно воплощение в жизнь реваншистских устремлений руководства Грузии и как это повлияет на ситуацию на Юге России?
- Грузия находится в состоянии полной блокировки. Никакой войны она не выиграет, потому что ее армия фактически подавлена и на ее восстановление уйдет не один год. Конечно, ни один грузин не признает Южной Осетии и Абхазии, но надо понимать, что силовые методы по возвращению этих территорий Грузией полностью исчерпаны. Это примерно то же самое, как с Карабахом и Азербайджаном. В какой-то момент азербайджанцы поняли, что отвоевать Карабах силой невозможно. Любая война только ухудшит положение Азербайджана в отношении с Карабахом. То же верно для Грузии в отношениях с Россией. Это сегодня грузины понимают на 100%. При этом смириться с потерей Абхазии и Южной Осетии никто не хочет. Захватить – бесполезно, невозможно, исключено. Остается только сохранение статус-кво.
Но надо продумать, какой будет политика России в отношении Грузии. Если Грузия будет пытаться разместить на своей территории американские военные базы, то вопрос о ее территориальной целостности может стать еще раз. Но это на крайний случай. И пока эта ситуация не актуальна. Другое дело, нам надо искать отношения нового формата с Грузией.
Грузинские политологи, идеологи прекрасно осознают, что в НАТО их не возьмут, в Евросоюз – маловероятно, а самостоятельно Грузия существовать просто не может. И это, конечно, приводит их в отчаяние – они ощущают предательство со стороны США и растеряны. Но не стоит переоценивать злодейство самого Саакашвили. Он достаточно наказан за вероломство, за свою постыдную инициативу. Более того, он понимает, что американцы его подло предали, натравив на Цхинвал. За одного битого двух небитых дают. Саакашвили может быть интересен в новой ситуации для России. Хотя не напрямую, конечно. Просто прагматически он нас пока устраивает.
Иногда создается впечатление, что мы не следим за изменениями в мире и совершенно не стараемся истолковать их в реальной системе координат. Такое ощущение, что мы реагируем на сиюминутные раздражители и поэтому в политическом управлении похожи скорее не на людей, а на зверей. Надо следить за динамикой отношений между Грузией и США, Грузией и Европой, Грузией и Россией. Мы должны реагировать и предлагать заведомо свои проекты.
Сейчас Россия максимально заинтересована в том, чтобы установить с грузинским обществом новую модель отношений, предложив Грузии встретиться с Южной Осетией и Абхазией в рамках Евразийского союза или иного интеграционного проекта. Сейчас это неприемлемо ни для кого, но через некоторое время окажется, что никакого другого выхода нет, что для возможности существования Грузии ей необходимо вхождение с кем-то в блок. Иран ничего не предлагает, как и Турция, которая сама зависит от внешних партнеров, а Европа далеко, и только Грузии ей не хватало.
На самом деле Грузия сейчас находится в таком положении, что России правильнее говорить с ней не языком кнута, но языком дружбы, пряник мне противен как формула. Обычно психически здоровые победители, как правило, не испытывают ненависти к побежденным. Мы должны с позиций победы, великодушно, с пониманием исторического значения и продуманно выстроить новую модель отношений с Грузией, пусть не с Саакашвили, а с другими фигурами.
Россия с высоты реализации своих интересов в Южной Осетии и Абхазии и защиты своих ценностей должна выработать новый алгоритм южнокавказской политики. Надо рационально отделять обман от истины. Но иногда излишняя настороженность и недоверчивость играют плохую роль. Нам нужна рациональная политика на постсоветском пространстве, учитывающая геополитические константы и закономерности. Но полноценному внешнеполитическому мышлению препятствует тот негативный фактор, что любое движение в этом направлении немедленно блокируется сетевыми структурами.
- Мы говорим, что сетевики подобрались и к Кремлю. Но в прозападном, а не российском, духе воспитывается то поколение, чьим представителям управлять страной через 20-30-40 лет.
- Что вы хотите, если бывший проректор МГИМО Богатдуров до последнего момента выступал с теорией оправдания однополярного мира, мол, миром должна править Америка, а остальные должны ей помогать. И это официальная позиция проректора МГИМО – ВУЗа, который готовит наших дипломатов! Это же провозглашение идеи тотального предательства, вопреки тому, что многополярность заложена в национальной доктрине России.
Но антиамериканизм ради антиамериканизма тоже становится глупым, поэтому Обаму, если он делает что-то хорошее, надо поддерживать. Дело не в Америке, а в ее планах и стратегии, в ее противоречии с нашими глобальными геополитическими интересами. Если Америка могла бы реально отказаться от однополярного мира, и если бы это было подтверждено системой заявлений, фактов, если бы мы увидели, что это настоящий тренд, то это другое дело. Тогда Америка перестала бы быть нашим противником. Пока Обама пытается изобразить, что это именно так, и очень хорошо. Нам надо понять, насколько это долговременная демонстрация. Если это некое дрожание вокруг основной атлантистской линии поведения, то к этому надо относиться с осторожностью. Если это серьезная тенденция, которую социологи называют тяжелой, то ее надо поддерживать. Пока же прошло очень мало времени.
Но Обама только мигнул, а атлантистские сетевики в России тут же заголосили, что это тяжелый тренд, что противостояние с Америкой закончилось, однополярность завершилась. Патриоты же интуитивно ощущают, что что-то в этом не то. Мол, «кто-то снова проводит с нами какую-то манипуляцию, кодируя наше сознание». На ощущениях далеко не уедешь. Мы должны учиться разбираться в процессах международной политики, понимать, как это работает. Тем более что у нас теоретически есть методология декодирования – это геополитика, этносоциология, начальные знания о структуре и ведении сетевых войн.
Давайте посмотрим, что говорят Березовский, Каспаров, Касьянов, Маша Гайдар, Никита Белых – либеральная оппозиция. Это чисто атлантистская модель – они озвучивают неприкрыто откровенные векторы атлантизма, что США и устроители однополярного мира хотели бы видеть от России, вплоть до ее расчленения. Что больше всего в нашем обществе похоже на это в иных, более умеренных секторах? Находим «Эхо Москвы», которое чуть ли не целиком транслирует этот дискурс с легкими вкраплениями патриотических шуток Проханова, Шевченко или Миши Леонтьева для прикрытия. Это второй уровень влияния.
Теперь посмотрим, кого «Эхо Москвы» приглашает из кремлевских или околокремлевских экспертов, и увидим там Гонтмахера, Юргенса, Павловского вместе с Пионтковским. И получается три эшелона этой атлантистской модели – прямой «оранжевый», средний – «эхомосковский» и от него уже идут линии к околокремлевским экспертам, которые говорят более осторожно, упоминают иногда и о национальных интересах. Но если посмотреть внимательное, то эти фигуранты – третий эшелон – поддерживают тот же оппозиционный атлантистский либеральный дискурс только в смягченном виде. Поэтому если мы заинтересованы в вычленении из нашей политической элиты этой сетевой кодирующей структуры, проще простого ее опознать – она идет от Каспарова до околокремлевских экспертов, выступающих на «Эхе Москвы», Фридманов, Авенов и др. Все на ладони и четко прослеживается.
- Вопрос напрашивается сам собой – доколе?
- Вы хотите спросить, почему Путин и Медведев, СВР, ФСБ и ГРУ терпят эти модели? Ведь можно вырвать эту экспертную сетку, прижать ее носителей (их не так много) и разобраться в логике ведения сетевой войны – включая «чистосердечные признания» и строго дедуктивные аналитические процедуры. Почему этого не делается, это – загадка нашей политической власти. Это настоящая «мистерия» Путина, почему агенты влияния, которые на поверхности, находятся там, где они есть и свободно управляют основным дискурсом в отношении внешней политики России, задают ее тон и входят в конфронтацию с теми, кто отстаивает национальные интересы, защищает и пытается реализовать на практике стратегию национальной безопасности. «Мистерия» на то и «мистерия», чтобы оставаться тайной, нести в себе загадку и неочевидность. Когда-нибудь, это станет явным. Но вот вопрос: когда?Беседовал Юрий Котенок
источник - http://konservatizm.org/konservatizm/theory/030410010611.xhtml
- 18 комментариев
katehon«Слезы Аллаха» на конвейере
Рентабельность опиумного мака в 50 раз выше, чем у любой другой сельхозкультуры
Производство героина в Афганистане носит фактически легальный характер. Никто никого настолько не боится, что на упаковках с героином часто указывают телефон и адрес производителя. Я сам видел такие пакеты, оформленные человеком с поистине дьявольским художественным вкусом. На упаковке изображена карта Афганистана с тремя головками мака внутри, по бокам, словно часовые, стоят два заряженных шприца, а в центре — стрелка, указывающая в сторону таджикской границы.Не уступают в выразительности и названия, которые любовно дают своей продукции хозяева лабораторий. «Преданность», «Красная площадь» и даже «Слезы Аллаха». «Слезы», вопреки многим слухам, не являются принципиально новым наркотиком — это просто высококонцентрированный раствор героина вишнево-желтого цвета, дающий в отличие от обычного героина стопроцентное привыкание уже после первой инъекции и не оставляющий ни малейшей надежды на излечение.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Уксусный ангидрид
Еще несколько лет назад один из сотрудников Агентства по борьбе с наркотиками Таджикистана высказал точку зрения, что остановить в Афганистане производство наркотиков вполне реально и без уничтожения маковых полей и перехвата наркокурьеров. Дело в том, что технология переработки опиума в героин, несмотря на предельную простоту, имеет и некоторые сложности. По большому счету требуется лишь емкость, в которой нагревают опиум, и некоторые химикаты, которые называются прекурсорами. Самый необходимый из них — ангидрид уксусной кислоты, который ввозится в Афганистан контрабандным путем. Потребность в нем — более 13 тыс. тонн в год. Уксусный ангидрид не производят не только в самом Афганистане, но и ни в одном из центрально-азиатских государств. Ближайшие к Афганистану лаборатории находятся в России, на Украине, в Пакистане и Индии. При этом прекурсор можно транспортировать только в цистернах и только по хорошей дороге. Следовательно, ни о каких караванах ослов, бредущих по горным тропам на труднодоступных участках границы, не может быть и речи.
Казалось бы, чего проще?! Таких дорог, по которым в Афганистан можно завозить цистерны с кислотой, не так уж и много, а значит, взять их под контроль и отследить канал вполне реально. Только почему-то никто не отслеживает.
Время от времени в местной и западной печати появляются сведения о том, что правоохранительные органы предпринимают скоординированные усилия, направленные на вскрытие каналов нелегальной торговли прекурсорами. Но героин продолжают производить. Причем как качественный (если это слово здесь применимо), так и левый.
Умереть от сибирской язвыКилограмм героина высокой степени очистки (это, как правило, 85-процентный героин, а 100-процентного, говорят специалисты, в природе не существует) непосредственно у производителя в афганской лаборатории стоит от 3 тыс. долларов. Этот же самый килограмм на таджикском берегу Пянджа будет стоить уже от 15 тысяч, в Москве — от 35–40, а в странах Западной Европы — от 300 до 500 тыс. долларов. Цены докризисные, оптовые. Кто хочет сэкономить, может найти товар намного дешевле — по 800 долл. за килограмм у производителя. Но это героин низкой степени очистки, а то и банально разбавленный, например, мукой, сахарной пудрой или чем похуже. Недавно в нескольких европейских странах была зафиксирована целая серия летальных исходов среди наркоманов. Все они употребляли героин афганского происхождения, а погибли от сибирской язвы. По мнению экспертов, очень похоже, что заболевшие наркоманы употребляли героин, смешанный с перемолотыми козьими костями. Дело в том, что в Афганистане переработать останки животных проще и дешевле, чем найти бикарбонат натрия (пищевую соду), чтобы разбодяжить ею героин. А то, что кости могут содержать споры сибирской язвы, ни производителей, ни дилеров, понятно, не волнует.
Свои-чужиеОперативник, работающий в Афганистане под прикрытием (своего имени и места встречи просил не называть, физическое устранение в этих местах — дело пяти минут), рассказал, что плантации опиумного мака, как и лаборатории по производству героина, принадлежат полевым командирам, которые, в отличие от кабульского режима, реально контролируют афганские провинции. Впрочем, среди хозяев героиновых производств немало высоких военных чинов, правительственных чиновников и даже дипломатов: «Пока в Афганистане не наступит стабильность, — сказал оперативник, — рассуждать о каких-либо успехах бессмысленно. Сколько бы героина ни изымали на границе, сделают новый. Ситуация практически безнадежна. Территории контролируются полевыми командирами, да и среди представителей центральной власти немало заинтересованных людей. Американцы тоже ничего не решают, они заняты тем, что охраняют сами себя. Сколько раз им передавали информацию с конкретными адресами производственных лабораторий — никакой реакции. С другой стороны, их можно понять: стоит американцам уничтожить хотя бы одну лабораторию или сжечь хотя бы одно поле, крестьяне их просто резать начнут. С афганской полиции тоже взятки гладки, потому что она полностью зависит от полевых командиров. А какой командир полевой, а какой обычный, часто с первого раза и не разберешь…»
Что говорить о командирах, если одним из крупнейших наркобаронов является близкая связь президента Афганистана. По данным газеты Pakistan Daily, Изатулла Васифи, назначенный Карзаем губернатором провинции Фарах, создал огромную сеть лабораторий. Позже он выступил с инициативой сформировать независимую администрацию по противодействию коррупции, которая стала бы отвечать и за контроль над производством героина. Президенту инициатива понравилась, и Васифи, которого многие эксперты считают самым крупным производителем героина в мире, был назначен главой нового подразделения.
Как-то знакомый афганец из Бадахшана сопровождал в качестве водителя-охранника какого-то иностранного журналиста. Тому очень захотелось увидеть плантацию опиумного мака. Полевой командир, который контролировал данную местность, отнесся к просьбе с пониманием и даже выделил в качестве дополнительной охраны двух автоматчиков. Плантация оказалась обычным полем, на самом краю которого стоял вагончик наподобие строительной бытовки. Как выяснилось, это был офис начальника местной полиции, который сидел у входа на стуле и спокойно пил чай. На вопрос изумленного иностранца «Как можно спокойно сидеть у маковой плантации, когда ее нужно немедленно уничтожить?!» начальник искренне ответил: «Люди обидятся. Зачем у них хлеб отнимать?»
Автор: Бахтияр АХМЕДХАНОВ
источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/slezx_allaha_nakonvejere/
katehonДоговор о несокращении вооружений
Типический образец политического стиля Обамы
Согласованный между Российской Федерацией и Соединенными Штатами новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), который должен быть подписан в Праге 8 апреля, призван стать новым этапом в процессе дальнейшего уменьшения ядерных потенциалов обеих сторон и заменить Договор СНВ-1 от 1991 года. Между тем при ближайшем рассмотрении уже опубликованных сведений о содержании согласованного текста договора становится очевидно, что, по сути, «гора родила мышь».
Фактически же, как легко убедиться, условия нового договора сводят любые реально возможные сокращения стратегического ядерного потенциала сторон к полному минимуму и, по сути, представляют собой в значительной мере манипуляцию с правилами засчета боеголовок. Также, условия нового договора полностью упраздняют реальную систему контроля над стратегической авиацией сторон. При этом полностью обходится тема количества неразвернутых боеголовок, не накладывая на них, похоже, никаких ограничений. Таким образом, каждая из сторон, получается, может иметь сколько угодно боеголовок, декларируя их как неразвернутые.
Сокращения по этому договору являются скорее фикцией и достигаются в основном изменением правил подсчета боезарядов, причем в отношении подсчета бомбардировщиков и ядерных зарядов воздушного базирования правила договора носят откровенно махинаторский характер, вводящий в заблуждение общественность.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Основными согласованными положениями нового договора стала фиксация следующих новых предельных уровней для стратегически ядерных сил России и США:
- 1550 развернутых стратегических ядерных боезарядов для каждой из сторон;
- 700 развернутых стратегических носителей, включая межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), развернутые баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и развернутые тяжелые бомбардировщики;
- 800 развернутых и неразвернутых носителей, включая пусковые установки МБР, развернутые и неразвернутые пусковые установки БРПЛ и развернутые и неразвернутые тяжелые бомбардировщики.
При этом предусматривается, что каждая из сторон имеет право самостоятельно определять состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений, то есть договор не задает жестких лимитов для МБР, БРПЛ и бомбардировщиков.
Вносятся изменения в структуру подсчета ядерных боеголовок на носителях: если количество разделяющихся боеголовок на МБР и БРПЛ засчитывается по правилам подсчета, близким к фактическому числу боеголовок для ракет, то от подсчета зарядов на стратегических бомбардировщиках решено отказаться вовсе и засчитывать впредь каждый бомбардировщик как несущий всего один ядерный заряд.
Формально все это выглядит как значительное (на треть — с 2200 единиц) снижение уровня ядерных зарядов по сравнению с лимитами российско-американского Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 года, и это можно представить как очередной крупный шаг во всеобщем ядерном разоружении.
Фактически же, как легко убедиться, условия нового договора сводят любые реально возможные сокращения стратегического ядерного потенциала сторон к полному минимуму и, по сути, представляют собой в значительной мере манипуляцию с правилами засчета боеголовок.
АрсеналыДействительно, США на настоящее время имеют суммарно 450 шахтных МБР Minuteman III (суммарно от 550 до 800 боеголовок; на части ракет имеется по три боеголовки, остальные — моноблочные), 14 атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) типа Ohio с 24 БРПЛ Trident II на каждой (суммарно 336 БРПЛ по четыре боеголовки на каждой — итого 1344 боеголовки) и 111 засчитываемых как ядерные стратегических бомбардировщиков (93 В-52Н и 18 В-2А) — итого 897 носителей. С учетом того, что развернутыми считаются лишь 12 лодок типа Ohio (еще две считаются постоянно находящимися в ремонте) и лишь 60 бомбардировщиков (44 В-52Н и 16 В-2А), у США сейчас числится всего 798 носителей. Таким образом, американцам по новому договору необходимо сократить всего лишь около 100 носителей.
Предположительно, США сократят лишь 100 наземных ракет Minuteman III и 12 бомбардировщиков В-52Н, причем последние не уничтожат, а лишь переведут в неразвернутые. Более того, по новому договору не будет требоваться даже уничтожения ракетных шахт снимаемых с вооружения МБР, что теоретически позволяет США сохранить на складах и все 100 снимаемых ракет Minuteman III. Здесь уместно отметить, что, несмотря на номинально значительный возраст, все МБР Minuteman III в последние несколько лет прошли капитальную модернизацию с полной заменой твердотопливных двигателей всех ступеней и системы управления, то есть представляют собой практически новые ракеты со значительным сроком дальнейшей службы.
Итого перспективный состав стратегических ядерных сил США по выполнении договора к 2020 году составят 350 шахтных моноблочных МБР Minuteman III, 14 атомных ПЛАРБ типа Ohio с 24 БРПЛ Trident II на каждой (в том числе две лодки неразвернутые в ремонте — итого 1152 развернутые боеголовки) и 111 бомбардировщиков (из них 48 развернутых — 32 В-52Н и 16 В-2А) — суммарно 797 носителей (или 686 развернутых носителей) с 1550 боеголовками по новым правилам засчета.Еще в большей степени это касается России. Россия, по сути, уже выполнила и перевыполнила планируемый к подписанию договор — на момент его подписания наша страна располагает суммарно всего лишь 639 стратегическими носителями (в том числе только 571 развернутым)! В это число входят 367 наземных ракетных комплексов РВСН (59 тяжелых шахтных МБР Р-36МУТТХ и Р-36М2, 70 шахтных УР-100НУТТХ, 171 подвижный грунтовый комплекс «Тополь», 50 шахтных комплексов «Тополь-М» и 18 подвижных грунтовых комплексов «Тополь-М»), 12 ПЛАРБ (шесть проекта 667БДРМ, четыре проекта 667БДР и по одной проектов 941УМ и 955), несущих суммарно 196 БРПЛ, причем из них развернутыми являются лишь восемь лодок (по четыре проектов 667БДРМ и 667БДР, по 16 БРПЛ на каждой — итого 128 развернутых ракет), а также 76 развернутых бомбардировщиков (13 Ту-160 и 63 Ту-95МС). То есть России далее сокращать, по сути, нечего, и скорее перед российской стороной стоит вопрос дотягивания до уровня носителей, определенного договором. Причем за последний с небольшим год суммарное количество российских носителей просело с 809 до 639 за счет массового снятия с вооружения старых МБР и старых ПЛАРБ.
УловкиСобственно, в этом и заключалась причина борьбы вокруг вопроса о количестве носителей, ставшая одной из главных интриг при подписании договора. Российская сторона настаивала на уровне 500—550 носителей, чтобы подогнать их число под естественное сокращение своих стареющих ядерных сил. Американская сторона в этом закономерно заинтересована не была, и, как легко видеть, принятая в итоге цифра в 800 носителей всего и 700 развернутых представляет собой откровенную победу американцев и подгонку под фактический состав стратегических ядерных сил США. При этом США не придется ни изменять структуру своих ядерных сил, ни, как было показано, серьезно сокращать их количественный уровень.
Здесь также особо обращает внимание откровенная хитрость авторов договора с засчетом ядерных боезарядов на бомбардировщиках. Как известно, современные тяжелые бомбардировщики используются главным образом в качестве носителей стратегических крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ), и способны нести значительное количество последних. Так, американский В-52Н несет до 20 крылатых ракет AGM-86B, российский Ту-160 — до 12 крылатых ракет Х-55, Ту-95МС — до 16 ракет Х-55 или восемь КРВБ нового типа. Американский «стелсовский» бомбардировщик В-2А официально стратегических крылатых ракет якобы не несет, но способен нести несколько ядерных бомб. Соответственно в арсенале сторон имеется большое количество этих вооружений: в России — до 1000 ракет Х-55, в США — 588 ракет AGM-86B и до 240 ядерных бомб стратегического назначения В61 и В83.
По правилам Договора СНВ-1 каждый советский стратегический бомбардировщик засчитывался как носитель восьми КРВБ, а американский — десяти ракет. Таким образом, стратегические бомбардировщики вносили немалый вклад в общее количество ядерных зарядов, подлежащее учету. Легко заметить, что новые правила подсчета «один бомбардировщик — один заряд», согласованные в новом договоре, представляют собой не что иное, как прямой мухлеж с целью вывести из под сокращений значительное количество ядерных боезарядов сторон. Большая часть арсенала стратегических КРВБ и ядерных бомб попадает теперь вообще в совершенно неучитываемую зону, и теоретически каждая сторона сможет иметь их сколько вздумается. Очевидно, что данное правило засчета выгодно прежде всего США, поскольку при засчете даже на планируемых к сохранению 48 развернутых американских бомбардировщиках по прежним правилам хотя бы по десять крылатых ракет на каждый, США пришлось бы либо полностью ликвидировать все МБР Minuteman III, либо значительно сократить количество боеголовок на БРПЛ Trident II.
Учет и контрольПо сути, условия нового договора полностью упраздняют реальную систему контроля над стратегической авиацией сторон (особенно с учетом возможности для США засчитывать большую часть своих бомбардировщиков как неразвернутые) и создают условия для масштабных манипуляций с числом ядерных зарядов воздушного базирования, а проще говоря, для того, чтобы каждая из сторон имела их столько, сколько пожелает.
Характерно в этой связи, что новый договор устанавливает общий лимит развернутых боеголовок (1550), но при этом полностью обходит тему количества неразвернутых боеголовок, не накладывая на них, похоже, никаких ограничений. Таким образом, каждая из сторон, получается, может иметь сколько угодно боеголовок, декларируя их как неразвернутые. С учетом легальности сохранения 100 неразвернутых носителей (включая вполне боеготовые стратегические бомбардировщики), а также отказа от обязательного уничтожения шахт снимаемых с боевого дежурства МБР, данное обстоятельство позволяет накапливать практически неучитываемый ядерный потенциал. Процесс контроля над вооружениями в итоге превращается в полный фарс. Общее же количество фактически развернутых оперативных боезарядов с учетом авиационных в результате будет (по крайней мере для США) вполне сопоставимо с лимитами Договора СНП 2002 года.
УступкиВ России наибольшее внимание в процессе выработки нового договора привлекали вопросы юридической увязки сокращений стратегических вооружений с ограничением американской противоракетной обороны (ПРО). Как и следовало ожидать, никаких существенных уступок и увязок здесь российской стороне добиться не удалось, и России придется прибегнуть к одностороннему заявлению по данному вопросу при подписании договора в Праге. По моему мнению, значимость данной проблемы в России чрезмерно преувеличивают. В течение десятилетнего срока действия нового договора (то есть к 2020 году) США все равно не смогут развернуть систему ПРО, способную реально угрожать боевой устойчивости стратегических ядерных сил России, а в 2020 году российской стороне все равно придется пересматривать ситуацию и свои обязательства с учетом фактически складывающейся к тому времени обстановки с американской ПРО. Так что откладывание, по сути, данного вопроса и отказ от заведомо бесперспективного бодания с американцами по нему в рамках подготовки нынешнего договора выглядит вполне разумным.
Среди небольших уступок, которые, по известным сведениям, смогла вырвать у американцев российская сторона, следует назвать вопрос о телеметрии. Хотя США в ходе создания своих перспективных систем ПРО, естественно, чрезвычайно заинтересованы в возможности открыто получать телеметрию с новейших испытываемых российских баллистических ракет («Булава», «Ярс» и др.) с целью разработки мер противодействия последним, однако России удалось добиться ограничения раскрытия телеметрической информации только количеством пяти пусков ракет в год. Таким образом, Россия сможет покрыть этот лимит пяти открытых запусков в год запусками своих старых ракет (в учебных либо контрольно-проверочных целях), полностью закрыв телеметрическую информацию при испытательных пусках новых ракет.
Разрушенный паритетОсновной российской проблемой в рамках нового Договора СНВ являются не те или иные его условия сами по себе, а сложившееся уже сейчас серьезное отставание фактической численности российских стратегических ядерных сил от договорных лимитов. Это связано прежде всего с массовым списанием ракет советского периода, ускорившимся в последние годы (особенно с началом списания мобильных ракетных комплексов «Тополь»), без адекватной количественной замены новыми комплексами.
Хотя номинально Россия сейчас производит более 30 баллистических ракет в год (из них 16 являются БРПЛ Р-29РМУ2 «Синева» для переоснащения модернизируемых ПЛАРБ проекта 667БДРМ, около дюжины — наземными МБР «Тополь-М» и «Ярс», а остальные — опытными образцами ракет «Булава» и «Ярс»), однако эти цифры явно недостаточны, особенно в свете быстрого сокращения количества наземных МБР. Дополнительную лепту вносит затягивание программы БРПЛ «Булава», фактическую готовность которой к развертыванию следует ожидать не ранее 2012 года. Кроме того, на мой взгляд, все более очевидной выглядит ошибочность избранной ранее на рубеже веков стратегии упора в развитии стратегических ядерных сил на морскую составляющую, вылившейся во втягивание страны в крайне дорогостоящее и длительное строительство серии ПЛАРБ проекта 955/955А (типа «Юрий Долгорукий»), к тому же еще под неготовую «Булаву».
Начало серийного производства в 2010 году новой мобильной МБР РС-24 «Ярс» (по сути, вариант «Тополя-М» с тремя разделяющимися головными частями) при планируемых темпах ее развертывания не изменит принципиально ситуации — старые ракеты будут выводиться быстрее поступления новых. Особую проблему для боевого потенциала составит намечаемый на 2016—2019 годы вывод по ресурсу 58 тяжелых МБР Р-36М2, каждая из которых несет по десять боеголовок, что сразу сократит число развернутых боезарядов в РВСН почти вдвое. В результате ожидается, что к 2020 году наземный компонент стратегических ядерных сил России составят не более 108 ракет «Ярс», не более 27 мобильных «Тополь-М», не более 95 шахтных «Тополь-М» и 30 старых шахтных УР-100НУТТХ, то есть не более 260 носителей (МБР) с 626 боезарядами. Хотя заявлено о планах создания в России в перспективе новой жидкостной МБР с несколькими боевыми блоками, однако вряд ли ее поступление на вооружение следует ожидать ранее 2020 года.
Развитие морских стратегических ядерных сил России всецело связано с буксующей программой «Булавы» и строительства под них ПЛАРБ серии проекта 955/955А. По оптимистичным подсчетам, следует ожидать сохранения в строю к 2020 году шести наличных ПЛАРБ проекта 667БДРМ (суммарно 96 БРПЛ «Синева») и ввода в боевой состав одной лодки проекта 955 (головной «Юрий Долгорукий» с 16 ракетами «Булава») и до четырех переработанного проекта 955А и его модификаций (суммарно 80 ракет «Булава»). С учетом того, что две лодки проекта 667БДРМ, скорее всего, будут числиться неразвернутыми (в ремонте), Россия сможет иметь на море 160 развернутых носителей (БРПЛ) с 640 боезарядами.
Наконец, в боевом составе российской стратегической авиации к 2020 году, предположительно, будет иметься около 50 бомбардировщиков Ту-95МС и 16 Ту-160 — то есть 66 носителей, засчитываемых как 66 боезарядов.
Итого, по самому оптимистичному варианту, Россия сможет иметь к 2020 году не более 490 развернутых носителей с не более чем 1330 развернутыми боезарядами. Таким образом, перед российской стороной стоит объективная дилемма: либо фактически отказаться от ядерного паритета с США, несмотря на наличие нового договора, либо пересмотреть планы развития своих ядерных сил с целью форсированного производства и развертывания не менее чем 210 моноблочных носителей (скорее всего, «Тополь-М» в шахтном и мобильном варианте). То есть при запуске такой программы где-то начиная с 2013 года России потребуется серийный выпуск дополнительно не менее чем 30 таких ракет в год (то есть выпуск суммарно порядка 50 в год), что будет означать фактически утроение планируемого объема производства ракет серий «Тополь-М» и «Ярс». С учетом того, что в этот же период на том же Воткинском заводе придется вести серийный выпуск БРПЛ «Булава» (темпом не менее 10—12 ракет в год), то неясно, осуществимы ли такие дополнительные планы в принципе по экономическим и производственным возможностям.
Кому выгодноВ целом планируемый к подписанию Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений очевидно наиболее выгоден США, позволяя американцам практически без существенных сокращений сохранить нынешние структуру и основной состав их стратегических ядерных сил. Сокращения по этому договору являются скорее фикцией и достигаются в основном изменением правил подсчета боезарядов, причем в отношении подсчета бомбардировщиков и ядерных зарядов воздушного базирования правила договора носят откровенно махинаторский характер, вводящий в заблуждение общественность.
Концептуально договор представляет собой типический образец политического стиля Обамы, когда за широковещательными обещаниями перемен и возбуждением надежд следуют более чем скромные реальные дела, не меняющие по существу американскую внутреннюю и внешнюю политику. Впрочем, то что Обама не есть «американский Горбачев», было ясно и так, и ожидать от него «подвигов» и уступок горбачевского масштаба в вопросах ядерных вооружений было бы по меньшей мере наивно. Даже если бы Обама и решил встать на горбачевский путь раздачи национальных интересов, то хорошо отлаженная американская демократическая политическая система обладает достаточно эффективными механизмами для недопущения любых чрезмерных загибов лидера государства.
С точки зрения российских интересов новый договор, очевидно, знаменует явную неудачу российского политического руководства в попытке добиться институционализации происходящего сокращения (а по сути, управляемой деградации) отечественных стратегических ядерных сил. Богатые и могучие США, как и следовало ожидать, не пошли на искусственное выравнивание своих стратегических ядерных сил со все более сокращающимися российскими стратегическими силами. В результате Россия стоит перед необходимостью осуществления в предстоящее десятилетие крупных финансовых и ресурсных затрат на модернизацию своего ядерного потенциала и хотя бы минимальное подтягивание его к новым договорным уровням, очевидно, ей невыгодным. Такие затраты неизбежны, если мы хотим сохранить реальный ядерный паритет с США — паритет, ради которого, собственно, Россия и поддержала идею этого договора. Поэтому естественным следствием этого договора о «сокращении стратегических наступательных вооружений» может быть только форсированные развитие и модернизация этих самых стратегических наступательных вооружений в России, а затем, видимо, и в США. Предстоящее десятилетие будет для России десятилетием не ядерного разоружения, а скорее ядерного перевооружения ударными темпами.
Автор: Михаил БАРАБАНОВ
источник - http://odnakoj.ru/magazine/politics/dogovor_o_nesokrashcenii_vooryzhenij/
- 7 комментариев
katehonОсобое мнение / 01.04.2010: Максим Шевченко о недавних терактах
katehonСергей Кургинян: Кто готовит террористов?
katehonСША хотят взорвать Южный Кавказ
katehonГеополитическая стратегия Индии
02.04.2010 
В значительной мере правила поведения на международном поле формируются под воздействием исторических, культурных, религиозных и мировоззренческих принципов народа (элиты), укорененного в определенное географическое пространство. Упорство, с которым владычица морей осваивала колонии и оставляла вдали от берегов Туманного альбиона форпосты, видно и поныне – Гибралтар, Фолклендские острова, страны содружества; американский Дух фронтира трансформировался в неустанное желание проводить демократические реформы во всем мире, а увлечение идеями Лео Штрауса (сам ученый говорил о необходимости следовать двойным стандартам) помогло американским неоконсерваторам реализовывать свои идеи на практике; иудейское мессианство позволило не только создать государство Израиль, но и вывести свою страну на мировой уровень.
Аналогично, Индия тоже имеет свою государственную стратегию, возможно, не совсем нам понятную в силу особенностей индуистского мировоззрения, хотя в этой огромной стране есть значительное количество не только последователей древнейшей политеистической традиции и ее ответвлений, но и представителей других культур и религий – мусульмане, сикхи, буддисты, христиане различных конфессий и иудеи (известно шесть различных групп иудеев, проживающих в разных частях Индии, некоторые из которых являются автохтонами и обратились в эту религию во второй половине ХХ в.). Взгляд из Индии на международные события и текущий анализ геополитической ситуации для отечественного читателя мало известны. Исключением, пожалуй, будут частые публикации бывшего индийского дипломата М.К. Бхадракумара как в англоязычной прессе, так и переводы на русский язык.ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...А помимо свежей аналитики и различных доктринальных положений, понять геополитическую стратегию Индии можно через призму стратегической культуры субконтинента, которая, в определенной мере влияет на всю Юго-Восточную Азию. Почему это важно? На этот вопрос еще в конце 70-х гг. прошлого столетия дал ответ британский теоретик международных отношений, профессор Кен Бут. «Думая о рациональном поведении других, стратеги имеют тенденцию проектировать cвои собственные культурные ценности…, но должно быть очевидно, что можно лишь предсказать поведение "рационального человека", если и у наблюдателя и у наблюдаемого сила и власть логически похожи. В этот процесс вмешивается этноцентрическое восприятие: это означает, что собственные ценности и смыслы по поводу приоритетов, спроектированы на другого. Этим процессом этноцентризм подрывает центральное действие в стратегии, которое сначала оценивает то, как другие смотрят на мир, а затем уже происходит процесс осмысления и действия»[1]. Для индусов вполне подходит этноцентрическое видение мира, так как индуизм – это закрытая религия, ее может исповедовать только индус и приход в эту традицию извне не возможен. Да и сикхи, представители которых занимают видные посты в правительстве, относятся к выходцам Индостана – эта монотеистическая религия зародилась на границе соприкосновения ислама и индуизма как ответ на проблему конфликта. Особняком стоят парсы, которые сконцентрированы в Мумбаи, но, что характерно, зороастризм тоже является закрытой религией – прозелитизм среди индийских парсов не признается.
Другой британский ученый, занимавшийся вопросами геополитики, Колин Грей, по поводу связи культурных пластов и государственной стратегии отмечает: "Никто и никакое учреждение не могут действовать вне культуры", и добавляет далее, что "природа и функция стратегии являются постоянными и универсальными и она, также, в ее специфической и динамической исторической форме и содержании, неизбежно является культурной".[2]
Для нас Индия очень важна. Частые официальные визиты руководства России и Индии друг к другу, стратегическое партнерство, опыт многолетней дружбы и ряд возможностей, которые открывает эта страна для России, вынуждает нас более детально присмотреться к этому государству и носителям ее политического духа.
После получения Индией независимости в 1947 г. эту страну в основном представляли в свете пацифизма, благодаря стратегии Махатмы Ганди в отношении британских колонизаторов. Непротивление злу насилием было популярно и в среде различных антивоенных движений в Западной Европе и, особенно, в США во время Вьетнамской войны. Однако, концепция Satyagraha (сила правды), применяемая Ганди как инструмент политической борьбы, была основана не на народной и массовой индуистской традиции, а на эклектическом смешении реформистского индуизма, Упанишад и философии джайнизма, проповедующей запрет на убийство любых живых существ, в том числе вредоносных насекомых. Не менее важно и постколониальное наследие. А.К. Коуль из Делийского университета в 80-х гг. говорил, что «вся концепция международного права исходила из обоснования и оправдания законности порабощения и ограбления третьего мира, который был объявлен нецивилизованным».[3] Такой критический подход предполагал поиск новых путей решения проблемы и Коуль предложил концепцию международного права развития, направленного на решение проблем слаборазвитых государств. Его поддержал юрист международник Р.П. Ананд, отметив, что «поскольку международное право считается применимым ко всему мировому сообществу государств, включая новые государства Азии и Африки, оно нуждается в их согласии. Оно должно быть изменено, чтобы удовлетворять новые интересы и новое сообщество».[4] Несмотря на довольно адекватные мысли, идеи этих ученых оказались невостребованными своей эпохой.
Если посмотреть на политическую трансформацию Индии, то модель Конституции была позаимствована у Соединенных Штатов, причем на нее наложились культурные особенности каждого региона (в Индии 28 штатов, 21 официальный язык и более 1600 диалектов). Традиционная кастовая система фактически сохраняется, но юридически все граждане в Индии имеют равные права и возможности, – представители низшей касты в южных штатах даже сформировали движение и политическую партию Dalit Panthers и довольно успешно борются за свои права.
В самом индийском политикуме на протяжении истории существования независимого государства тоже были заметны колебания от секуляризма до традиционализма. Несмотря на это, как отмечает Стивен Коэн, со времени правления Неру до Раджива Ганди, а далее при правлении Индийской народной партии Ваджпаи, хотя и существовал антагонизм в вопросах местной культуры (предыдущий правящий Конгресс был светским, в то время как партия Ваджпаи следовала пути индийского культурного национализма – «Хиндутва») в международной и оборонной политике сохранялась преемственность стратегического курса.[5] Необходимо отметить, что индийская народная партия (Bharatiya Janata Party), созданная в 1980 г. стоит на особом счету у американских аналитиков, так как при правления Аталы Бихари Ваджпаи произошло улучшение отношений с США. Сам период правления Джавахарлала Неру, который представлял левое крыло Индийского национального конгресса, называют курсом на достижение общества, основанного на принципе равновесия преемственности и перемен, а его политическая программа даже получила название «нерувианизм». В двух словах, она заключалась в осуществлении поддержки национального предпринимательства, его защиты от иностранной конкуренции, государственном регулировании частного сектора, жестком контроле над финансовыми операциями, а в государственном секторе - преимущественным развитием основных отраслей тяжелой промышленности и энергетики.[6]
Однако, если мы говорим о стратегической культуре, то нужно обратиться и к историческому наследию героического характера, образы которого захватывают как сознание масс, так и мышление национальных лидеров. В связи с этим необходимо упомянуть центральные эпические произведения Индии – это «Махабхарата» и «Рамаяна», – в первом повествуется о борьбе двух кланов и вечном круговороте событий, где многое уже предрешено, а во втором о борьбе богов и их помощников против демонов. Вполне естественно, что в качестве памятников национальной литературы, через фольклор, праздники и обычаи, эти императивы были впитаны как населением, так и элитой. Кроме этого, на выработку стратегии, особенно в вопросах управления государством и ведения войны, повлиял знаменитый труд «Артасастра», написанный известным индийский мыслителем древности Каутилья (IV—III вв. до н.э.), который обслуживал интересы династии Маурья. На эту книгу ссылаются многие индийские и даже зарубежные правоведы как на образец корпуса юридических норм доримского, традиционного права.
Как отмечает американский аналитик Родни Джоунс, посвятивший немало своих трудов стратегии Индии, пытаясь расшифровать индусский код к замку международных отношений, советы Каутильи к правителям состояли в подробном описании как примененять силу, шпионаж и яды (экстраполируя в современную эпоху, это может быть химическое, бактериологичесоке и ядерное оружие).[7] Согласно труду Каутильи предполагается, что в этом регионе будут происходить военные конфликты, следовательно, нужно быть готовым к развитию такого сценария и, возможно, создать военные союзы с другими государствами. Естественно, в ХХ в. этот фактор тоже учитывался индийскими политиками.
Сам Джоунс является президентом собственной компании Policy Architects International, а до этого долгое время провел в Индии, Пакистане и Шри-Ланке, так как был сыном христианских миссионеров, отправленных в эти страны. В США до того, как создал свою фирму, Джоунс закончил Колумбийский университет и работал профессором в Канзасском государственном университете, а в середине семидесятых занимался научными исследованиями в Совете по международным отношениям и занимался вопросами безопасности в администрации Картера. Кроме того, работал в Центре стратегических и международных исследований в Джорджтаунском университете, где занимался вопросами контроля над вооружениями. Так что, несмотря на свое западное происхождение, есть смысл прислушаться к мнению этого ученого.
Джоунс выделяет ряд пунктов, которые по своей сути являются философскими и мифологическими, но, тем не менее, являющимися базой для стратегической культуры Индии:
1. Священное входит в индийскую идентичность;
2. Цели бесконечны и не имеют конкретного срока;
3. Индия получила свой статус, а не заработала;
4. Знание правды - ключ к действию и власти;
5. Мироустройство является иерархическим, не эгалитарным;
6. Инструментальные значения:
7. Внешний облик Индии загадочен;
8. Личный интерес, выраженный внешне, является безличным и абсолютным;
9. Противоречия в реальном мире являются естественными и подтвержденными;
10. У силы есть свое место, но хитрость может превзойти силу;
11. У действий есть последствия, хорошее намерение не оправдывает обиды;
12. Нормы права запрещают обычный компромисс (трудно провести различия, правда не смягчается с quid pro quo);
13. Компромисс можно легко принять за внутреннее поражение (эфемерное, искривления правды, недостаток суверенитета);
14. Доверие является правильным знанием и действием, оно является безличным и его трудно построить или восполнить;
15. Безопасность является сидячей (она охватывает географическую обстановку и образ жизни);
16. Стратегия является ассимилирующей (внешняя сторона меняется, действительность является постоянной).
Исходя из этих положений, Джоунс и предлагает рассматривать индийскую политику, в том числе и в отношении таких категорий, как война и мир. Конфликт напрямую связан со стратегической культуры, так как согласно одному из авторов этой концепции Элистеру Джонстону, в ее центре лежат ответы на три важных вопроса: роль войны в международных отношениях, природа врагов и угроз, которые они могут представлять и применение силы.[8] Джоунс пишет, что Индия, еще начиная с 60-х гг., готовилась к обороне на два фронта - против Пакистана и Китая.[9] Автор также отмечает, что до января 2003 г. официальная политика Индии в отношении применении ядерного оружия гласила, что Индия не будет использовать его первым до тех пор, пока не подвергнется соответствующей атаке. Эта политика была основана на ядерной доктрине Индии, обнародованной в августе 1999 г. Однако после выхода в 2003 г. документа «Введение в действие ядерной доктрины Индии» было заявлено, что ядерное оружие будет использовано в случае применения против индийских войск химического или биологического оружия и, самое главное, даже если их войска будут находиться за пределами индийской территории.[10] Инцидент в Мумбаи, когда исламские террористы, успешно переправившись с территории Пакистана устроили небольшой «джихад» в экономической столице Индии, вынудил руководство страны задуматься и о других мерах сдерживания и контроля, в том числе, за информационными системами.
Но с Пакистаном все более-менее понятно. Образ врага вполне укладывается в эту схему – завоеватели Индии (имеется в виду не мифические арийские вторжения, а вполне конкретные мусульманские армии, построившие на севере Индии империю Моголов) пришли с северо-запада – нынешних территорий Афганистана и Пакистана. С ними пришлось бороться не только последователям индуизма, но и приверженцам новой синкретической монотеистической религии сикхизма, святилище которой – Золотой храм находится в нескольких десятках километров от границы с Пакистаном – в г. Амритсар. Если мусульманское вторжение происходило по суше, то белые колонизаторы прибыли морем – португальцы, голландцы и британцы по очереди контролировали южный Индостан и эксплуатировали его природные богатства. С Китаем несколько сложней. Исторически китайские императоры не беспокоили индусов из-за природной границы в виде горной цепи Гималаев и непроходимых джунглей на юге. Хотя сейчас Индия имеет спорные с Китаем территории, скорее, больше претензий именно у Китая к Индии, в том числе за приют тибетского далай-ламы, штаб-квартира которого находится в приграничном с Поднебесной штате Химачал-Прадеш. Индию же в отношениях с Китаем скорее волнуют водные ресурсы – истоки Брахмапутры и Ганга начинаются в китайском Тибете.
Но и в самой Индии существуют различные точки зрения на проблематичные отношения с соседями. Канти Баджпай отмечает, что после окончания Холодной войны в Индии появилось три ветви, претендующих на выработку стратегии. Он называет их нерувианизмом, неолиберализмом и гиперреализмом. Баджпай настаивает, что самый пессимистический взгляд на международные отношения у гиперрреалистов. «Если нерувианисты и либералы полагают, что международные отношения могут быть преобразованы либо посредством коммуникации и контакта, либо в соответствии с экономическими реформами свободного рынка и логикой сравнительных преимуществ, то гиперреалисты усматривают в межгосударственных взаимоотношениях бесконечный цикл повторений (вообще, индуизм рассматривает время как бесконечную череду циклов, человеческая душа также претерпевает эти круговращения, постоянно перевоплощаясь из одной сущности в другую – отсюда не совсем понятная для западного человека с его линейным восприятием времени, индусская неспешность). Для них конфликты и конкуренция между государствами не могут быть преобразованы в мир и дружбу (кроме как временного союза против общего противника), поэтому лучшими инструментами являются угрозы и применение насилия, из-за чего они считают, что самый верный способ достичь мира и стабильности – это накопление военной силы и готовность к ее применению».[11] Кроме того, гиперреалисты отклоняют возражения своих оппонентов по поводу безудержных расходов на вооружения, а также высказывают сомнение относительно роли институций, законов и соглашений. Для гиперреалистов в международных отношениях в счет берется только власть и сила; все остальное - иллюзия. Соответственно, для нерувианистов и необлибералов война – это всего одна из возможностей, которая может произойти между суверенными государствами. У гиперреалистов точка зрения немного иная. Брахма Челлэни отмечает, что «война наступает, когда конкурирующие государства приходят к пониманию, что другая сторона стала либо слишком сильной, либо слабой».[12] Поэтому подготовка к войне является ответственной и мудрой политической прозорливостью, а не каким-либо подстрекательством. Поэтому агрессию в отношении своих соседей, если вопрос касается территориальных споров или каких-либо других противоречий, гиперреалисты считают не только допустимой, но и необходимой.
Из этого можно извлечь вполне понятные выводы – индийские гиперреалисты могут использоваться внешними силами для эскалации конфликта, в то время как нерувианисты будут стараться достичь консенсуса, а неолибералы решать вопросы с прагматической (экономической) точки зрения. Россия в этом отношении имеет значительные преимущества. У нас нет общих границ с Индией, к нашей стране довольно хорошее отношение, что подкрепляется историческим опытом. Индия, наряду с Россией входит в БРИК и готова участвовать в выработке новых международных правил. Мы можем мудро взаимодействовать с представителями всех трех ветвей стратегической культуры Индии. Гиперреалисты будут крайне заинтересованы в поставках российского вооружения, программах модернизации и вообще, широком спектре военного сотрудничества. При случае, Россия может использовать smart power, чтобы посредством индийских гиперреалистов послать определенные сигналы соседним странам – Пакистану и Китаю (Бангладеш и Непал не стоит брать во внимание, так как они пока не оказывают какого либо влияния на расклад сил в регионе). Подход неолибералов может быть использован с сугубо прагматической точки зрения – торгового, экономического и промышленного сотрудничества. Довольно перспективным для России может быть сфера атомной энергетики (эти интересы входят и в генеральную линию нерувианистов), информационных и высоких технологий, в том числе аэрокосмической промышленности.
Кроме того, из стратегической культуры Индии можно извлечь еще и один немаловажный урок – это их экономическая и рыночная система. Они построены таким образом, что большинство товаров и услуг ориентированы на внутреннего потребителя, поэтому любые финансовые катаклизмы, происходящие во внешней среде и действующие эффектом домино, для Индии не будут являться катастрофой. Если разумно подойти к этому вопросу, то такая модель рыночного устройства, основанная на принципе автаркии (самодостаточности) вполне может быть применима и для ряда регионов Российской Федерации.1. Ken Booth, Strategy and Ethnocentrism. New York: Homes & Meier Publishers, 1979, р 65.
2. Colin Gray, Modern Strategy, New York: Oxford University Press, 1999, р 129.3. Коul А. К. The North-South Dialogue and the NIEO//New horizons of international law and developing countries. New Delhi, 1983. P. 171.
4. Anand R. P. International law and the developing countries. New Delhi, 1986. P. 107.5. Stephen P. Cohen. India: Emerging Power. Washington, D.C.: The Brookings Institution, 2001.
6. Мухаев Р.Т. Геополитика. – М.: Юнити, 2007, С. 553
7. Rodney W. Jones. India’s Strategic Culture. р.5. http://www.stramod.ru/SP_001.html
8. Alastair Iain Johnston, Cultural Realism: Strategic Culture and Grand Strategy in Chinese History, Princeton: Princeton University Press, 1995.
9. Rodney W. Jones. Conventional Military Imbalance and Strategic Stability in South Asia. SASSU Research Paper No. 1, March 2005, р. 9.
10. Ibid. p. 13.
11. Kanti Bajpai. Indian Strategic Culture. - South Asia in 2020: Future Strategic Balances and Alliances, Strategic Studies Institute, November 2002, P. 245 – 305.// http://www.stramod.ru/SP_001.html
12. On the importance of national power or strength, См. Brahma Chellaney, .Preface,. in idem, ed., Securing India’s Future in the New Millennium, p. xviii.Леонид Савин
источник - http://konservatizm.org/konservatizm/geopolitika/020410043931.xhtml
